ЧП квартирного масштаба

Эта уникальная московская служба возникла еще в 30-е годы прошлого века. Началось все с небольшой картотеки. Но постепенно столица разрасталась, база данных расширялась, и в конце концов появилось Бюро регистрации несчастных случаев. Долгое время подразделение считалась вспомогательным, однако в декабре 1992 года его реорганизовали в отдельную, совершенно самостоятельную структуру. Сейчас БРНС фиксирует все ЧП, происходящие на территории московского региона.Формально служба находится в оперативном подчинении Московского уголовного розыска и вплотную сотрудничает с сыщиками, занимающимися поиском без вести пропавших, устанавливающими личность оказавшихся в больницах людей, которые в силу обстоятельств не могут ничего о себе сообщить, и т. д. За последние 12 лет бюро накопило информацию на 1,3 млн. человек. Тем не менее основная часть работы приходится не на милицейские запросы, а на звонки обычных граждан.– 200–300 звонков в сутки – это в среднем, – рассказывает начальник БРНС Борис Иванович Максимкин. – Иногда случается, что на одного оператора, а в смене трудятся семь человек, приходится по 100–120 звонков.Количество обращений зависит от многих факторов. Например, от погоды. Скажем, начался в столице снегопад или ливень, на дорогах моментально образовались пробки, мобильная связь отказала. В результате вместо того чтобы приехать домой в восемь вечера, человек добрался до квартиры лишь в час ночи. К тому времени родственники-паникеры уже оборвали телефоны БРНС, милиции и двух десятков столичных больниц.Пик звонков приходится на дни терактов или крупных ЧП, когда люди не могут пробиться на телефоны «горячих линий».– Но в основном, конечно, звонят, когда не могут дождаться близких дома, – говорит одна из самых опытных операторов бюро Татьяна Лотова, проработавшая в службе больше 12 лет. – Частенько через какое-то время пропавший человек появляется сам, но так, к сожалению, происходит не всегда.В этом случае оператор тщательно расспрашивает об обстоятельствах исчезновения – где, когда и как пропал человек, а затем обращается к базам данных «скорой помощи» и милиции. Огромное значение имеет любая дополнительная информация: употреблял ли пропавший человек алкоголь или наркотики, был ли связан с криминалом и т. д. По словам сотрудников бюро, довольно часто подобные вопросы приводят людей в ярость – они просто не понимают, какое отношение к делу имеет информация столь деликатного свойства.– А бывает, что у вас «лопается» терпение? – спрашиваю я Татьяну Викторовну.– Случается, – вздыхает она, – но это уже не в трубку. У людей горе, а если еще и мы станем на них кричать…– Оператор должен уметь успокоить собеседника и грамотно вытянуть из него необходимые сведения, что порой действительно не так уж и просто, – добавляет замначальника БРНС Анатолий Минаков. – Тут нужны не только правильный психологический подход и терпение, но и простое человеческое сострадание. Позвонит человек хоть десять раз за день – мы обязаны найти информацию по всем десяти запросам, мало ли что нового выяснилось.Выходя из операторской, я заметил пожилую женщину, сидевшую за столом в коридоре и просматривавшую какие-то каталоги.Как выяснилось, в картотеке собраны так называемые опознавательные карты, содержащие информацию о неопознанных трупах. В день просмотреть эти документы приходят по 30–40 человек.– Очередей не бывает, конфликтов тоже. Наши сотрудники разбираются индивидуально с каждым, кто к нам обратился. В день устанавливают местонахождение 8–10 пропавших без вести. Приезжают к нам даже из ближнего зарубежья – родственников искать. Многие и по-русски толком не говорят, но все равно приходится как-то объясняться, – говорит Борис Максимкин. – Мы никому никогда не отказываем. Наша обязанность – работать со всеми обращениями.[b]СПРАВКА «ВМ»