Гарем Господина Героина

Черная форма из плотной ткани в любую погоду. Стирается раз в месяц. Аскетизм – ничего лишнего. Все твое имущество вмещается в полтумбочки и одну-две коробки.Наркоманок всегда можно отличить от обычных заключенных. Не только по красным, распухшим рукам и ногам, не только по трофическим язвам и «колодцам», обезображенным венам. Но и по разрушенной психике, неадекватному поведению, бесконечным разговорам-воспоминаниям... [i]Покоряются не все. Саша, почувствовав, что становится зависимой от наркотиков, как-то пыталась решить проблему. Тем более что здоровье неуклонно ухудшалось. Родители и муж – люди состоятельные – несколько раз помещали Сашу в клиники по ее же просьбе.Однако трудно отказаться от привычного удовольствия. Вы вот откажетесь от секса без видимой причины? Как только проблемы со здоровьем отходили на второй план (проблем, связанных с реальностью, для наркоманов просто не существует), Саша сбегала из клиники и продолжала колоться.– Родители слишком опекали меня в детстве. А потом, когда выросла, им вдруг стало не до меня. У отца появилась любовница. Мать старалась как можно меньше времени проводить дома – ее все это... ну, травмировало. Я вышла замуж в 15 лет и забеременела. Когда родила, поняла, что муж – совершенно чужой мне человек, а сын – что делать с ним, когда я сама еще ребенок, мне нужны забота и внимание? Оказаться в 16 лет домашней хозяйкой, привязанной к маленькому ребенку, к его капризам, болезням, пеленкам? В 16 лет, когда толком не видел жизни, она еще кажется притягательной, сверкающей загадочными огнями баров и модных тусовок, откровенными взглядами молодых людей. Есть ли время подумать – берешь все и побольше, пока есть возможность, пока бабушка сидит с сынулей…[/i]Сама я героина никогда не пробовала, но определенный опыт в юности все же приобрела. Как и все, наверное. Лично мне ассортимент ощущений показался слишком банальным. Эта реальность с ее радостями, тревогами, печалями дает больше. Но… В наркоманской зоне сталкиваешься с тем, что люди элементарно не знают, чем занять себя. Тупо смотрят бесконечные сериалы, читают любовные романы, механически, нервно, навязчиво следят за собой: выдавливают несуществующие прыщики, выщипывают волоски, поправляют макияж каждые пять минут. Будучи наркоманами, они не интересовались своей внешностью и редко – здоровьем.Теперь пытаются наверстать, хотя зрелище плачевное: почти все выглядят старше своих лет, нездоровый, землистый цвет кожи, зубы практически отсутствуют... Для воспитателей их подопечные не люди: стулья, циферки, бесполезные предметы какие-то. Никто из них не вникает, какой ты человек, как можно что-то исправить в твоей бедной жизни. Здесь не лечат, а наказывают. Только имеют ли моральное право? Ведь большая часть этих так называемых воспитателей плохо говорит по-русски и не умеет решать задачи на проценты… Наказывают. Без разбора всех. И тех, кто и так ничего в нашей реальности не видел, кроме побоев, бранных слов, пьяных родителей, уличной шпаны. Им бы рассказать, что есть другая сторона жизни. Их души девственно чисты и открыты, их еще есть шанс вернуть. Кому это надо? Нет, мероприятия есть, полно мероприятий: выпуск стенгазеты, спортивные соревнования, концерты – все для галочки. Осужденные участвуют в них в принудительном порядке. Поэтому так трудно разорвать порочный круг. Поэтому все чаще вспоминаются наркотики. «С ними – хоть всю жизнь сиди», – говорят здесь. Завхоз карантина (место, где осужденные находятся первые две недели), эдакий Доцент – «Пасть порву, моргалы выколю!» – в общем, вполне добродушная женщина.Мечтала об условно-досрочном освобождении. Освободилась в мае. В сентябре вернулась в тюрьму. Кроме разговоров о наркотиках и «блатняка», ей нечем было занять свободное время.Физическую зависимость снять легко. После года в зоне от нее не остается и следа. Психологическую же… Возвращаются очень многие. Большинство. Я знала женщину, которая сидела уже четвертый раз – теперь с дочерью. Дочь тоже наркоманка. Освобождаться тяжело – многое меняется за то время, пока ты в зоне, многие забывают, становятся чужими для тебя. Инстинктивно тянешься к тем, кто поймет. А Господин Героин и свита поймут всегда.У государства и наркоманов слишком сложные и запутанные отношения. Наркоманы и наркобизнес, безусловно, выгодны и доходны. Поэтому правоохранительные органы знают, кого сажать и объявлять наркоманом, а кого – не надо. Но даже тех, кого сажают, амнистии и разного рода поправки касаются в первую очередь.– Многие из организаций по борьбе с незаконным оборотом наркотиков сами «употребляют». И свои точки по городу у них есть. Наш Екатеринбург поделен на сферы влияния. Есть «фондовские» точки, есть «ментовские»…Рассказывает Елена из Екатеринбурга. Фонд «Город без наркотиков» позиционирует себя как единственно непримиримого борцас наркомафией. У Елены на этот счет другое мнение:– Они просто хотят власти. А фактически это – та же банда. И работают такими же грязными методами: угрожают, насилуют, запугивают. Что ж тут – у нас и государство-то другие методы не использует… «Государственные воспитатели» следят, чтобы были заправлены кровати у осужденных, чтобы на работу ходили строем и в форме. А надо бы…. [i]Бледные тонкие ручки в чудовищных шрамах выглядывают из черных форменных рукавов. Трогательно и страшно. Наташа недолгое время употребляла наркотики. И они тоже не дали ей другой, более счастливой жизни. Отсюда – попытки суицида. Шрамы не только на руках (перерезаны вены и сухожилия), но и на шее. Наташа наполовину не здесь уже, но кого это волнует? Ее определяют на работу в раскройный цех. На резак – это станок, на котором кроят. Теперь изрезаны и все пальцы. Один – еле спасли.– Елукова, ты злая. Меняй характер[/i].Это ей сказала начальница отряда. Самые мягкие слова, которые можно здесь услышать. Далее следует – «иначе не пойдешь по УДО».«УДО» – условно-досрочное освобождение, на него можно подавать после первой трети срока (если преступление «тяжкое» – после половины).Подавленные, забитые, униженные женщины. Они покорно сносят все издевательства: и недоставку писем, и задержки документов по уголовным делам, и суды по УДО раз в квартал, и пинки надзорсостава, и еду, больше похожую на помои. Они падают на проверках от истощения, умирают в санчасти из-за отсутствия квалифицированных врачей и лекарств. Важна ли для них воля? Что для них воля? Не становитесь такими. Иначе не помогут никакие наркологи. В этой зоне их было человек семь. Один из которых – явный хронический алкоголик. До сих пор затрудняюсь сказать, чем они все занимались. Однажды заглянула в отчет врача о проделанной работе. Там было написано, что основной метод лечения наркомании, применяемый в этой зоне, – трудотерапия.Лечат на швейной фабрике. Она работает практически без выходных. И без праздников. Часто – по 12 часов в сутки. Впрочем, «тяжелые больные» остаются сверхурочно, до трех ночи. Следующий рабочий день для них начинается с 6 утра. Не все выдерживают такой ритм работы. Хотя для поддержания бодрости духа у заключенных наркологи пичкают их антидепрессантами (например амитриптилином), выдавая их за новейшее средство от наркомании.При таком скотском обращении люди начинают просто бороться за выживание, не выбирая методов. Хочешь письмо получить вовремя – донеси на ближнего (хоть ничего не значащую мелочь: о чем говорит, например), нету чего-то необходимого – укради и т. д. Холодной и голодной зимой 2003–2004 гг., когда кормили в «юридической лечебнице» одним «бульоном» – то есть, грубо говоря, водой с маргарином, – я, учительница, ни разу в жизни ничего не укравшая, воровала из столовой белый хлеб, делилась ночью с такими же несчастными зэчками, чтобы были силы завтра работать, жить.Женская зона. Около 1000 наркоманок. Более сотни – ВИЧ-инфицированных. К ВИЧ-инфицированным привыкаешь, перестаешь шарахаться от них, как от прокаженных. Вообще на зоне становишься фаталисткой во многом. Сами они примирились вполне со своим положением. Внешне ВИЧ никак почти не проявляется – те же заболевания преследуют тебя, что и любого другого. Со временем забываешь, что все страшнее и безысходнее, перестаешь думать о смерти. Думают родные и близкие. Если они есть.– Мать, когда узнала, что у меня ВИЧ, голову потеряла. Смотрит на меня, как на покойника. Говорит: «Доченька, как же теперь жить будешь?» – «Да так и буду, как жила, что ж делать». – «И колоться будешь?» — «Конечно, теперь ведь тем более нечего терять».У ВИЧ-инфицированных практически стопроцентное УДО, то есть весь срок наказания они не отбывают – все равно осталось немного, как бы хорошо человек ни выглядел.Гепатитом В, С болен практически каждый. Туберкулезом – около сотни человек. Про сифилис и прочее – сказать трудно. Нарушенный обмен веществ, расшатанная нервная система провоцируют возникновение различных дерматозов, нейродермитов, экзем и т. д. А ведь эти женщины имеют детей. Многие собираются еще рожать.Нет, я не могу вас призывать: «Скажи наркотикам: нет!», как делают с экранов телевизоров, со страниц газет и журналов. Хотя бы потому, что эти дешевые проекты отмывания денег не имеют никакого отношения к борьбе с наркотиками. Хотя бы потому, что и ко мне в трудный момент моей жизни мог подойти Господин Героин, и я не отказала бы ему. Не свиделись просто. Да, я могла сказать ему «да» – потому что ненавижу эту реальность. Но знаю одно: на самом деле бежать от нее просто некуда. А изменить ее можно. И это в наших руках.