Не ведьма, не блудница

Клодель, великий драматург XX столетия, которого у нас не ставят, почти не читают и не переводят, учился писать у Эсхила, а верить в Бога – в католическом соборе. Отсюда его интерес к сочетанию хорового пения с игрой драматического артиста. Еще Клодель любил кино.С выдающимся композитором Онеггером их свел не только заказ актрисы Иды Рубинштейн, которой захотелось сыграть Жанну д’Арк, но и общее увлечение техникой киномонтажа.В результате в 1938 году они создали уникальное действо, в котором принцип древнегреческой трагедии уживался с приемами средневековой мистерии. И все это было смонтировано в духе современного им кинематографа: из непредсказуемых скачков от общего плана к крупному, из прошлого Жанны – в ее настоящее, от конкретного – к аллегорическому, из реальности – в мир потусторонних голосов.В благородном порыве к просвещению московской публики Владимир Спиваков и Национальный филармонический оркестр, взрослые хористы и хористы-мальчики исполнили для нас эту неведомую и прекрасную музыку. В менее благородном порыве к успеху Спиваков привлек два громких имени. Жанну приехала играть французская дива Фанни Ардан. А поддать зрелищности изначально малоподвижному спектаклю (Клодель рисовал Святую привязанной к столбу, так что даже крестилась она двумя скованными руками) обязался Кирилл Серебренников. Для режиссера это первый опыт работы в музыкальном театре и уж, конечно, мистерий прежде ставить ему тоже не доводилось.В драматическом театре Серебренников успешно перекраивает классические пьесы на современный лад, прекрасно умеет видеть наши лица у их персонажей. Но музыкальный текст неподатлив. Он требует, чтобы, например, победное шествие короля, ведомого в Реймс счастливой Жанной, вызывало благоговение крестьянской толпы, встречающей его как Мессию.Вместо этого мы видим, что какой-то заправский парторг агитирует народ рьяно размахивать платками, выказывая казенный восторг. Музыка требует, чтобы гротескная встреча Ветряка и Мамаши Винной Бочки, олицетворяющих сытость и достаток крестьянской Франции, была наполнена добродушием и весельем, ритмом неуклюжего танца-топтанья. Но режиссеру и тут не дает покоя злосчастная Совдепия, ему мерещутся «Рабочий и колхозница».Так тексты музыкальный и театральный живут каждый своей жизнью, лишь изредка соприкасаясь. Если бы не бегущая строка с переводом, можно было бы только слушать. Ну и, конечно, если бы не Фанни Ардан и Дмитрий Назаров в роли брата Доминика.У Клоделя с Онеггером Жанна д’Арк – наивная и перепуганная девочка, почти сломленная жестокостью пыток и бешенством толпы. Лишь постепенно, с помощью доброго монаха вспоминая каждый пройденный ею шаг, она возвращает веру в то, что слушалась небесных, а не дьявольских голосов, что вывела Францию из хаоса, а не посеяла смятенье.Ардан появляется коротко стриженная, говорит резким сипловатым голосом, голосом Эдит Пиаф. Она играет бравого Гавроша, возмущенного, негодующего на то, что его оторвали от игры в войнушку, отняли шпагу и знамя, не пускают взять королевского коня под уздцы и победоносно провести через всю страну. Ей не страшны выкрики: «Ведьма!», «Еретичка!», «Блудница!» И только печальный, грузный брат Доминик унимает ее, напомнив, что не своими силами совершила она эти подвиги.Многое в этом замечательном по замыслу проекте сколочено на скорую руку. Понятно, что бессмысленный видео-арт, проецируемый на большой экран, лишь прикрывает отсутствие более трудоемких декораций. Заметно, что верный МХАТовец Назаров и французская звезда играют в разной манере, хоть его работа над сложным текстом и вызывает восхищение. Все это вряд ли поспособствует славе двух прекрасных авторов, Клоделя и Онеггера, на русской земле. А жаль!