Как кукла спасла нас в бомбоубежище
Мне – неполных три года. Но это мгновение я помню так отчетливо, будто оно произошло вчера.Передо мной вдруг возникает, протягивая ко мне руки, голенький человечек, чуть ли не с меня ростом. Я потрясена, изумлена и, вероятно, от переизбытка чувств напугана до такой степени, что бросаюсь в колени к маме и плачу...Остальные подробности этой удивительной истории я знаю из рассказов матери и отца.– Ну что ты, девочка, – говорит мама, – это же кукла, пупс, твоя новая игрушка. Папа принес тебе в подарок.Вероятно, я быстро прихожу в себя и начинаю «осваивать» голыша. Потянешь за ручки – они поднимаются, за ножки – выпрямляются. Глаза то открываются, то закрываются. Словом, пупс для меня – совершенно живое существо.С этих пор мы с ним не расстаемся. Я прогуливаю его по комнате, катаю в колясочке, едим мы вместе и, конечно, спим только в обнимку. Иногда в знак особой «милости» я даю его поиграть своим 4-летнему братишке и 5-летней сестренке....На дворе – июнь 1941 года. До войны остаются недели две. С началом ее отца забирают на фронт.Где-то к осени над Москвой сгущаются тучи. На небе повисают противовоздушные аэростаты – такие огромные надувные продолговатые чудовища, очень похожие на китов. Один висит прямо перед нашими окнами (это я тоже помню очень хорошо). В октябре фашисты начинают Москву бомбить.Срочно строятся бомбоубежища, в основном в подвалах зданий. Но и они не спасают. Уже зарегистрировано несколько случаев полного разрушения домов. И тогда принимается решение: прятать москвичей в метро.Ближайшая от нас – станция «Арбатская». Тот ее старый вестибюль, который и по сей день стоит посреди площади недалеко от Министерства обороны.У нас в семье паника: три маленьких ребенка и отец на фронте. И когда по радио раздается неподражаемый голос диктора Левитана: «Граждане, воздушная тревога», мама спешно собирает нас, и мы вчетвером бежим, точнее, семеним, в метро.В первую очередь на перрон пропускают с детьми, а с грудными – даже в теплый вагон. Но мы-то уже не грудные! Большие! Хотя и маленькие. И после нескольких наших ночевок на перроне мы все дружно простужаемся, поднимается температура.И тогда мама решается на отчаянный шаг. При очередной воздушной тревоге она закутывает пупса, как грудного младенца в «пакет», а лицо прикрывает уголком полупрозрачных кружев. И мы уже впятером спешим на «Арбатскую». С замирающим сердцем мама подходит к вагону, и в давке суровая пожилая дежурная, едва взглянув на «младенца», пропускает нас внутрь...Так самый тяжелый период бомбардировок мы пережили в относительно теплом вагоне. И простуда наша постепенно прошла. Строгая дежурная уже привыкла к нашей ораве и пропускала нас почти не глядя.Обман – да. Но что оставалось беспомощной маме с тремя больными малышами на руках? Потом случилось непредвиденное. Суровая дежурная вдруг подошла к нам (возможно, ее удивил на редкость тихий младенец) и откинула кисею с личика пупса... Глаза ее полезли вверх, а очки, наоборот, повисли на кончике носа. Мама говорила потом нам, взрослым, что она почувствовала, что умирает, ноги ее не держат, и она садится прямо на пол. Мистификация раскрылась...Дежурная, казалось, целую вечность молча стояла возле нас. Долго и задумчиво смотрела на маму, потом по очереди на нас троих. Еще постояла в раздумье. Вздохнула. И... отошла, так и не сказав ни единого слова. Господи, спасибо этой женщине, сердцем понявшей отчаянное положение матери и простившей ее.После этого потрясения мы больше в метро не спускались. Нервы мамы сдали. Она сказала себе: от судьбы не уйдешь, будь что будет. И действительно: вскоре в сотне метров от нашего дома прямым попаданием разбомбило здание детского сада, благо дело было ночью, и никто из людей не пострадал. А у нас даже стекла не вылетели. Действительно – судьба. И спасибо моему любимому пупсу, практически спасшему почти все наше семейство....А потом наша армия отбросила гитлеровцев от столицы. Затем и вовсе разгромила их навсегда. И через долгие-долгие годы (как нам казалось) домой с Победой вернулся отец.[b]Валерия ПРУТНа илл.: