Тайна раскосой маски

Во-первых, раз «Декабрьские» – значит, дело к Новому году. Во-вторых, Рихтер, как известно, любил устраивать в своей квартире собрания друзей – маленькие карнавалы.Поминутно описала такой Новый год у Рихтера Валентина Чемберджи. В частности, есть там и объяснение фотографии Рихтера в маске (она сейчас предваряет выставку в Пушкинском). Его герой маскарада назывался Футурист. Белая рубашка с красивым абстрактным рисунком и… половина (отрезанная!) синего блестящего пиджака. На лицо наклеены узкие полоски – «типографским способом изготовленный в Японии адрес Рихтера в Москве. В руке заряженный пистонами пистолет, их которого Маэстро палил время от времени с очевидным удовольствием. Узкая раскосая маска. Выражение лица – надменно-неприступное, облик загадочный и далекий». Побольше сюрпризов – вот что заботило хозяина маскарада.Сюрпризами одарил и вечер в Пушкинском, названный «День во Франции, ночь в Галиции». Сначала гости музея попадали в Итальянский дворик, где танцтеатр Zero в черном показывал зловещую пантомиму вроде «Мышеловки» из «Гамлета».Концерт же в Белом зале был еще более интригующим. «День во Франции» оказался программой французских клавесинистов XVIII века в исполнении корифея аутентичной музыки Алексея Любимова. Сам он назвал ее «невидимым костюмированным балом».Действительно, его «пальцы летают с тысячью пленительных проказ». Клавесин не обладает возможностями рояля, и, чтобы удержать звучание ноты, приходится украшать ее вокруг да около быстрыми нотками, подначивая главный тон. Звуковой орнамент отвечает и живописи, и архитектуре эпохи рококо (название произошло от «rocaille» – раковина, завитушка, а вовсе не от глупого восклицания какой-нибудь давно почившей в бозе напудренной маркизы).Кажется, звучит музыкальная шкатулка, обладающая душой. Непевучий щипковый клавесин под руками Любимова порождает целые картины. Здесь и музыкальные портреты композиторов Форкре, Рамо и Куперена, и ветряные мельницы, и щебет птиц – в самом высоком регистре клавиатуры, где любят резвиться маленькие детки.«Декабрьские вечера» – фестиваль изысканный. Подобно тому, как ныне предпочитают не увешивать елку ватными клееными снеговиками и редисками, а украшать ее двумя-тремя драгоценными стильными шарами, составляется и программа.Поэтому во втором отделении – «Ночь в Галиции» (1996) Владимира Мартынова. По-прежнему ошеломляющий авангард упруго сопротивляется превращению в музейный экспонат. Ансамбль Дмитрия Покровского держит тут тему зычного язычества, загадочного и далекого. Ансамбль Татьяны Гринденко «Opus Posth», надменно-неприступный, в черных масках, ведет современную линию, прибегая в то же время к непривычной старинной манере обращения со струнами.Певцы диковатыми, пронзительно чистыми голосами выкрикивают заклинания, представляя нам предполагаемое звучание жизни предков, от которых не сохранилось даже изображений. Жесткие скрипки держат архаику в русле единого дыхания планеты.Весь концерт справа и слева сцену сторожили два жутких персонажа венецианского карнавала – белолицых, с патологическими клювами. Так предрождественский вечер обрамился тонкой полоской ужаса, без которого не обходятся ни заклинания, ни гадания, ни простой, но всегда чем-то опасный уход под маску.