«Все, что делается на благо трансплантологии, для меня – радость...»

Возможно, этот момент станет ключевым в развитии важнейшей ветви хирургии, в которой многие видят будущее медицины....В то время, пока депутаты принимали закон, молодой парень собирался уезжать из клиники домой, в Питер. Не знаю, верил ли он сам в такую возможность. И не думаю, чтобы слышал что-то о законодательной инициативе – не до того. Ведь сюда, в Институт трансплантологии, обычно попадают те, кого с миром связывает лишь вера в чудо. Которое нет-нет, да случается. Даже в такой области, как медицина, казалось бы, одним своим существованием отрицающей саму возможность чудес.Да, он пока не дождался пересадки донорского сердца, которая ему необходима. Но теперь в его груди бьется полностью вживляемый искусственный «насос» – желудочек сердца. Он позволит дождаться операции.– А может даже и обойтись без нее! – объясняет директор Института трансплантологии и искусственных органов, академик Валерий Иванович Шумаков. – Ведь международный опыт показывает, что процентов у 15 больных, которые находятся на таком автономном искусственном желудочке, собственное сердце через 10–12 месяцев или чуть позже восстанавливается настолько, что можно этот «насос» убрать и даже не делать пересадку. Так бывает не всегда, но вдруг и ему повезет...Вмонтированный рядом с собственным сердцем аппаратик весит около 120 граммов. Управляющее устройство и источник энергии покоятся в небольшой сумке, которую человек носит при себе; запас энергии в аккумуляторе возобновляется во время сна... А это важно. Раньше подобные больные были «привязаны» к койке, так что возможность автономного существования такого пациента – тоже прорыв. На самом деле, удивительная картина для непосвященного: думаешь – вот идет человек, а в сумке у него лежат, наверное, газета или кошелек. А в ней, оказывается, помещается сама Жизнь.– А еще мы за последние месяцы спасли несколько больных уже после пересадки сердца, – делится новостями академик. – Трансплантат был не совсем качественным, и чтобы спасти жизнь больного, мы сразу после операции подсоединили снова искусственные желудочки. Через несколько дней пересаженное сердце «отдохнуло» и восстановило свою первоначальную функцию. Искусственные желудочки удалили, и все больные после реабилитации выписались из клиники...Уникальная операция, проведенная сыном академика Шумакова Дмитрием Шумаковым пареньку из Питера, – очередной шаг вперед в этой отрасли медицины, которая в последние годы неоднократно становилась притчей во языцех и камнем преткновения.Для тех, кто не помнит, напомним: скандал с изъятием органов у человека в Москве и шумиха вокруг трансплантологии в целом разразились в апреле 2003 года. Тогда представители правоохранительных органов прервали операцию по изъятию почки у пациента, который был еще жив. В результате по делу о трансплантации донорских органов в 20-й городской больнице столицы на скамье подсудимых оказались два врача этой больницы и два трансплантолога Московского координационного центра органного донорства. В конце прошлого года, 21 декабря, Верховный суд России признал законным оправдательный приговор всем четырем медикам. Но сколько было нервов, шума, криков...– Надеюсь, точка в этом деле поставлена окончательно, – машет рукой Валерий Шумаков.Сегодня вспоминать о неприятном ему явно не хочется. Настроение у академика почти праздничное – новости хорошие. Может, кто-то вообще не обратил внимания на принятую поправку к закону о трансплантации органов, или не придал этому особого значения. Но для трансплантологов и их возможных пациентов это событие радостное, поскольку принятая поправка существенно расширяет возможности медиков, что дает большему числу больных людей надежду на исцеление.– Когда в 1992 году закон принимали, – поясняет Валерий Иванович, – не было еще разделения собственности на федеральную и муниципальную. Соответственно в законе написали, что забор органов разрешен в федеральных лечебных учреждениях.А потом появились муниципальные больницы, про которые в тексте закона не было сказано ни слова. А что вроде как не разрешено, то запрещено...И для некоторых чиновников из правоохранительных органов отсутствие в законе указания конкретно на муниципальные лечебные учреждения стало поводом для создания всевозможных ограничений забора органов, в то время как их дефицит просто колоссален! Вопрос о том, рад ли Шумаков принятию подобных поправок, утонул в его эмоциях:– Да как не рад! Всему, что на благо трансплантологии делается, я рад безмерно! Ведь это расширяет возможности всех центров, занимающихся пересадкой. А в том, что будущее медицины неразрывно связано с развитием трансплантологии, я уверен абсолютно. Когда-нибудь мы, конечно, научимся клонировать органы (не человека!), но до наступления этой золотой поры большие надежды возлагаются на органное донорство.Вот так... Смех и грех: все говорим, что законы у нас не работают, однако отсутствие всего лишь одного слова долгие годы ставило под угрозу уголовного преследования любые действия врачей городских и областных больниц по пересадке органов...Трансплантологию не зря называют хирургией последней надежды. Здесь не бывает легких больных, а операция по трансплантации означает, что без нее человек просто не сможет жить. Поэтому как-то не принято рассуждать, отчего заболел человек, стала ли причиной недуга злая инфекция или некая врожденная патология. Тут принято спасать – и все.Спасать, но как? Отменив указанные ограничения, закон, надо надеяться, приоткрывает трансплантологам дверцу в мир новых возможностей. Теперь многие муниципальные учреждения здравоохранения могут оказывать содействие центрам трансплантологии в заготовке донорских органов и тканей, нужда в которых так велика. К тому же на долю муниципалов приходится высокий процент операций по пересадке органов.– А правда ли, – спросила я Шумакова, – что около 10% пациентов просто не доживают до операции из-за того, что не могут дождаться донорских органов?– Да не 10, больше, – со вздохом ответил он.Между тем, по некоторым данным, сегодня в трансплантации нуждается от 10 тысяч до 20 тысяч человек. И если еще несколько лет назад делалось менее тысячи операций в год, ныне их количество сократилось примерно вчетверо.– Но почему же все-таки мы так настороженно относимся к донорству?– Думаю, отчасти это из-за боязни неизвестного, – ответил академик. – Многие просто не знают ни правовой, ни медицинской стороны дела, вот и стараются на всякий случай быть «от греха подальше».В качестве положительного примера отношения к трансплантологии Шумаков обычно приводит Испанию. В этой стране еще недавно к донорству органов относились примерно так же, как у нас – настороженно и с прохладцей. Но государство и церковь начали активно пропагандировать его социальную значимость. «Не берите свои органы с собой на небо, они вам там не понадобятся, а здесь спасут чью-то жизнь!» – подобные призывы испанские власти развешивали даже в магазинах. И хотя дефицит донорских органов ощущается во всех странах, в Испании его уровень один из самых низких в мире.– Эта проблема действительно планетарного характера. Слава богу, сейчас в России СМИ по отношению к нам, трансплантологам, стали мягче. А то много разных слухов ходило, один нелепее другого... Вот и получается, что мы, при мировом качестве наших операций, по их количеству отброшены лет на десять назад...Измученные нападками, отечественные трансплантологи утверждают: никаких секретов отрасль не хранит, все на виду. Ну а на вопрос о существовании «черного рынка» донорских органов отвечают просто: в нашей стране, где пересадка органов осуществляется только в государственных учреждениях, возможность существования такого рынка практически отсутствует.Кстати, Русской православной церковью пересадка органов одобрена официально....Молодой человек с сумочкой на плече скоро уедет в Питер. И будет ждать звонка из клиники. А пока он может пройтись по улице, смотреть в окно, есть, читать, любоваться небом – ему принадлежит мир. Еще недавно он почти не верил в это.Но чудеса все-таки происходят.