Что имеем, с тем живем

Сегодня Малинин продолжает петь романсы, околдовывая своих поклонниц, среди которых, между прочим, и Людмила Путина. Но, конечно, главная его почитательница – жена Эмма – врач-гинеколог и владелец сети французских аптек. В одной из ее аптек мы и встретились с певцом. Анальгина или бинтов он мне не предложил, зато рассказал о своих творческих планах. И не только.– Александр вы еще не отказались от намерений покорить Большой театр и Ла Скала?[/b]– Ни в коем случае. Я постоянно занимаюсь вокалом с педагогом. Но не потому, что я петь не умею. Просто любому певцу нужен совет мастера. Только он может увидеть недостатки, которые сам певец не замечает. Это как в спорте. Спортсмен может быть олимпийским чемпионом, но все равно иметь тренера. Я с удовольствием езжу заниматься к своему педагогу – Коршунову Вадиму Константиновичу – дай Бог ему долгих лет жизни. Это человек, который потрясающе владеет настоящей вокальной школой, он помогает мне обрести уверенность, стабильность.Я все время совершенствуюсь. Поэтому и не отказался от намерения выйти на сцену Большого театра. Я бы хотел спеть партию Каварадосси в «Тоске» Пуччини, Ленского в «Онегине» и Германа в «Пиковой даме» Чайковского. Хотя Герман – партия не для лирических теноров. Скорее для драматических. Но желание есть желание. И мне кажется, что я мог бы его осуществить.– Думаю, пока рано об этом говорить. Надо быть в репертуаре. Если человек знает текущий репертуар театра, проблем у него не будет. Вот приходит он в Большой и говорит: «Я готов спеть партию Хосе или, например, партию Леля». И все. Дальше все зависит от желания руководства театра. Если я их устрою по своим вокальным, артистическим данным, если они сочтут, что я лучше, чем то, что у них имеется, или по крайней мере не хуже, думаю, проблем не будет.– Конечно! Это самое главное препятствие и есть. Потому что в музыкальном бизнесе существует довольно жесткое разграничение между «эстрадниками» и «классиками». «Классики» считают эстраду легким жанром. «Эстрадники» уважают классику, но ничего в ней не понимают. Вернее, если и понимают, то сделать в ней ничего не могут. Для человека, который всю жизнь пел эстраду, спеть арию – дело абсолютно безнадежное. А откуда у меня такие амбиции? Во-первых, у меня академическое вокальное образование.Во-вторых, голос у меня звучит достаточно хорошо для того, чтобы петь в оперном театре. Я чувствую в себе эти силы.– У меня рабочее «си». «До» я, конечно, беру, но пока не так красиво и уверенно, как это нужно. Но думаю, что это вопрос времени. Через полгода занятий все придет.– Ваш концерт критики разнесли в пух и прах. Вы осерчали?[/b]– Вовсе нет. Все это было вполне естественно и предсказуемо. «Что ему тут делать у нас в классике! Поет он себе эти романсы, и пусть поет. Куда он лезет?» Я их прекрасно понимаю. Но и они должны меня понять. Я – человек творческий, ищущий. Мне уже тесно в рамках эстрады. Конечно, в той критике была и доля истины. Я, например, теперь точно знаю, что больше никогда не выйду на академическую сцену неподготовленным. Если еще когда-нибудь и спою в Большом зале консерватории, то только если буду на все сто процентов готов. Тот концерт, о котором вы говорите, это была чистая авантюра с моей стороны – петь арии в консерватории с такой наглостью, с какой делал это я: «Эх, спою!» Я, в принципе, и спел.Но это, конечно, было не так красиво, как должно было быть, как это сделали бы на моем месте Доминго или Хуан Диего Флорес.– Это я к ней заходил. Так не принято, чтобы первая леди приходила к артисту в гримерку. Вы знаете, как это обычно бывает? Артиста приглашают в некий кулуар, где его ждут и хотят с ним пообщаться, поздравить с успехом. Именно так все и было. После концерта я был приглашен в ложу, где меня поздравила первая леди.– Я бы не хотел это обсуждать. Но я вам скажу так: люди, которые не любят артиста, не ходят на его концерты. Артисты обычно рассылают приглашения видным политическим деятелям. Я пригласил президента и его супругу. Президент не смог в силу занятости, зато пришла первая леди. Присутствие такой публики говорит об уровне артиста, о его статусе и об отношении государства к тому, что он делает. И мне, как вы понимаете, это очень приятно.– Основная тема вашего творчества – русский романс: балы, красавицы, поручики, юнкера… Откуда это все? У вас кто-то в роду служил в царской армии?[/b]– У меня, конечно, есть часть голубой крови. Есть даже документы, подтверждающие то, что мои предки были из дворянского сословия. Что касается службы в царской армии… любой мальчик из дворянской семьи получал звание младшего офицера, можно сказать, «автоматом» и должен был служить и защищать отечество свое, не щадя живота своего.Поэтому, конечно же, на генетическом уровне во мне это есть. И еще у меня действительно есть ощущение, что я когда-то жил в том времени, что я многое знаю, многое помню. Я чувствую себя абсолютно органично в той эпохе.– Мои родители – они как раз довольно простые люди. Но предки – совсем другое дело. Когда мы начали копаться в нашей генеалогии, попытались восстановить наш род колено за коленом, нашлись документы, фотографии... Все эти свидетельства в советское время тщательно скрывались. Мой прадед по линии мамы после революции вынужден был изменить фамилию с Малинина на Малинова, убежать из столицы и спрятаться в Костромской губернии. И многие годы он там прожил. По этой причине у моей мамы фамилия Малинова. Но, когда начались изменения в нашей стране, я решил изменить фамилию.– Я взял фамилию мамы после того, как мои родители развелись. Но я уверен, что правильно сделал: как лодку назовешь, так она и поплывет. Имя имеет большую энергетическую силу.– Я не задумываюсь об этом. И не мне об этом судить. Аристократизм – вещь генетическая. Он либо есть, либо его нет. Ни приобрести, ни уничтожить это невозможно. Все, что имеем, с тем и живем.– На самом деле никакой. Такой армии в природе не существует. Это символический мундир. Просто некий абстрактный образ русского офицера. А что касается ордена на моей груди, который вы видели на афише, – это Орден чести. Его мне вручила одна общественная организация – за меценатство и благотворительность. Так что это не просто побрякушка. Награда за мои некие заслуги перед обществом.– Конь. Зовут его Браслет. Ему девять лет. Он украинской скаковой породы. Очень хороший конь. Конкурный. Мне его подарили.– Вы знаете, дареному коню в зубы не смотрят.– Что у вас вызывает чувство брезгливости?[/b]– Брезгливость вызывает… грязь. Как в прямом, так и в переносном смысле. А почему именно такой вопрос вы задаете?– Естественно, мы следим за этим. Относимся к месту, где живем и работаем, с любовью. Поэтому все в нем красиво. Наше рабочее место – оно красиво. Дом, в котором мы живем, – красив. Детям нашим мы также стараемся привить любовь к красивому, к чистоте, порядку, аккуратности, трудолюбию, усердию, почитанию родителей, к Богу. Педантично воспитываем их. Курочка по зернышку клюет.– Почему устаревшими? Впрочем, если даже и устаревшими. Мы – русские люди. А это – исконно русские имена, к тому же очень красивые. Мы решили назвать их так, дабы не зацикливаться на колях, петях, васях, ленах, олях и танях. Дабы сохранить, поддержать культурные традиции хотя бы в отдельно взятой семье. Я очень люблю Россию. Я люблю русскую культуру. Я ко всему традиционно старорусскому отношусь с трепетом. Имя Фрол очень выразительное: Фрол, Фролушка, Стюша, Устя... Я думаю, что им еще много ласкательных имен придумают их будущие любимые люди. Я думаю, они всегда с гордостью будут носить свои имена.– На детей никогда. А жена… иногда, к сожалению, бывает. Мы же обычные живые люди. У нас бывают всякие недоразумения, недопонимание. Я очень эмоциональный и взрывной. Но, к счастью, любой конфликт у нас быстро гасится.– Как ни странно, иногда приходится болеть, вызывать докторов. Потому что моя жена – специалист в такой, скажем так, пикантной области, она – врач-гинеколог.– Не могу не спросить о вашем сыне Никите. Он совсем пропал с телевизионного экрана. Что случилось?[/b]– Этот вопрос надо адресовать Никите: почему он вспыхнул и пропал. Никита уже взрослый мальчик. Можно сказать, мужчина. Он живет отдельно, у него своя семья, своя жизнь, своя работа. Он даже, сказать по правде, довольно редко мне звонит. Иногда слышу от окружающих: «А мы тут вашего Никиту видели». Вот и вся информация, которая у меня есть.– Мы действительно попытались какое-то время его продюсировать. Но Никита сказал, что не нуждается в опеке семьи. Он хочет быть самостоятельным. Ну, мы ему такую возможность и предоставили. Теперь он самостоятельный. И строит карьеру сам по себе.– Вкус состоит из многих компонентов. Мое отношение к Богу, отношение к друзьям, отношение к тому, что ты слушаешь, читаешь, чем интересуешься. Каждый человек наполняет свой духовный сосуд тем, чем он захочет насладиться. Чем хочет питаться и дышать.– Всю информацию, которая тебя окружает, ты должен правильно анализировать, фильтровать и оставлять для себя только то, что тебе действительно нужно, что тебе поможет развиваться. Если перестанешь развиваться, все превратится в болото, порастет тиной, камышами, лягушки начнут квакать. Я живу тем, что все время стремлюсь чего-то достичь в этой жизни. А достигнув, иду дальше.