Россия в тени

Не так давно, отмечая старт налоговой амнистии, авторитетный экономист Евгений Ясин напомнил, как оценивается доля «тени» в российской экономике. Росстат вместе с международными экспертами оптимистично остановился на 25 процентах ВВП. Министерство внутренних дел взяло выше: 40 процентов. Эта оценка самая устойчивая – ее называл Михаил Фрадков, еще когда возглавлял налоговую полицию. Года полтора назад уже как премьер-министр он опустил планку до 30 процентов. С ним соглашается и Ясин, цитирую, «не очень доверяя» данным МВД: «…безусловно, это ведомство располагает большой информацией. Но ее еще надо уметь обработать, и главное – сохранять объективность».А что такое вообще теневая экономика? Евгений Ясин сравнивает ее с машиной на холостом ходу.«Деньги, которые проходят через нее, используются неэффективно, уводятся от налогов и, стало быть, усугубляют проблемы пенсионеров и бюджетников, не повышают благосостояние страны. Эти финансовые обороты свидетельствуют о хищническом отношении к ресурсам».Или вот еще комментарий, который я давно списала себе из «Финансовых известий»: «Теневая экономика как явление приводит к снижению собираемости налогов и занижению экономических показателей, однако, с другой стороны, она создает занятость в новых секторах и отражает резервы роста экономики в будущем».Возможно, так и должен мыслить финансист. С надмирной невозмутимостью. Мол, чума приводит к снижению собираемости налогов, однако создает занятость в секторе ритуальных услуг.Но мы сегодня о другом. О том, как «тень» проникает в нашу повседневную жизнь и каким образом на ней отражается.Представим вагон с тысячей ящиков водки. Продукт первосортный, разлит на одной линии, из одного сырья. Только в сопроводительных документах значится всего восемьсот ящиков, а остальные, стало быть, теневые, неучтенные. Они и произведены были специально «налево». В начале производственной цепочки фермер взял часть выручки за зерно «черным налом». Неучтенное зерно превратилось в неучтенный спирт, спирт – в неучтенную водку. На каждом этапе продукция дорожала, принося владельцам скрытую от налогов прибыль. Расплатится за все потребитель, какой-нибудь честнейший пенсионер. Тяпнет водочки и будет клеймить жуликов, не подозревая, что сам втянут в оборот теневых капиталов. Но это потом, а пока вагон в пути, с ним еще многое случится. Пересек границу, глядь, а в «тени» уже не двести, а четыреста ящиков: оптовик – владелец груза – не уплатил за них пошлину, дав на лапу таможенному чиновнику.Наконец приехали: станция назначения. Первыми у вагона оказываются не получатели-торговцы, а мрачные бритые качки. Отсчитывают пятый ящик в третьем ряду, открывают, довольно хмыкают и уносят. Грузовладелец стоит ни жив ни мертв, боясь догадаться, что было в изъятом ящике, и задним числом ужасаясь судьбе, которая ждала его, если бы криминальный товар учуяла собака на таможне.Вот это и есть грубая модель реальной экономики. Теневые товары в ней зачастую не отличаются от произведенных официально. Деньги постоянно перетекают из «света» в «тень». Обратно они тоже перетекают: возможно, братки, продав содержимое таинственного ящика, «отмоют» выручку и вложат ее, скажем, в авторемонтную мастерскую.К сожалению, экономисты чаще всего сводят роль теневой экономики к пресловутому снижению собираемости налогов.Евгений Ясин в одной из публикаций упомянул производимые из теневых средств «неформальные платежи: взятки и оплата услуг криминальной крыши. Суммы довольно значительные. И хотя общие объемы всех этих платежей несколько сокращаются, но в целом все-таки явление остается и представляет собой достаточно грозный масштаб». Вот и все, что сказано о связи «тени» с общеуголовной преступностью. Возможно, эта тема просто выходит за рамки интересов экономиста.Попытаюсь прокомментировать ее как социолог.Напомню бродячий сюжет из американских фильмов. Заказное убийство; детектив проверяет счета вероятных заказчиков – и обнаруживает, что недавно один из них снял со счета кругленькую сумму.Подозреваемый – дурак? Да нет, экономика прозрачная. У заказчика нет наличных для расплаты с киллером, и взять негде, кроме как со своего счета. В наших реалиях он бы перевел деньги на консалтинговую фирму и получил лишенный истории «черный нал».(Конечно, оставив часть денег фирме за обналичку.) В свою очередь киллер, желая легализовать свой гонорар, стал бы отмывать его через аналогичную или ту же самую фирму.Финансовые механизмы обналичивания средств (то есть их перевода из «света» в «тень») и, наоборот, «отмывания» криминальных доходов (из «тени» в «свет») являются экономической основой самого существования организованной преступности.Не так давно мне попалось в руки серьезное исследование под названием «Очерки истории органов внутренних дел». Поразил такой факт: в 1920–30-х годах, стоило где-то повыситься уровню преступности, как означенные органы без суда и следствия, облавами, «изымали преступный элемент» из городов и целых областей.Вплоть до расстрела злостных проституток, а судьба бандитов настолько очевидна, что не уточняется. Так вот, если прямо сейчас поступить в том же решительном духе, то завтра же место «изъятых» займет криминальная молодежь.Шоу маст гоу он. Пока действуют финансовые механизмы тени, мафия бессмертна. У нас эти механизмы признаны чуть ли не официально. Газетные объявления «Обналичу за невысокий процент» не вызывают видимой реакции правоохранительных органов.Немного криминальной истории. Лет 12–15 лет назад самая динамичная генерация преступников – так называемые спортсмены – столкнулась с новейшим для криминального мира кругом проблем. Сферы влияния поделены в масштабах нередко целых городов. Налаживается сбыт тяжелых наркотиков, которые прежде шли из Афганистана транзитом в Западную Европу. (На втором месте по прибыльности торговля проститутками, на третьем с большим отрывом – операции с оружием, коими тоже не пренебрегают.) В эти же теневые потоки вливаются поборы с «крышуемых» коммерсантов. Прибыли измеряют килограммами: восемь кило сотенных купюр – миллион.Непонятка одна: что делать с такой прорвой бабла? Кстати, тогда и родился анекдотический облик «нового русского»: цветной пиджак – мечта спортивной юности (вспомним парадные костюмы олимпийской сборной), «голда» на шее и «гайка» на пальце – вложение шальных денег и средство расплаты на черный день. Добавим часы ценой в автобусный парк, мобилу с выставки, компьютер будущего года («Короче, мужик, «Тетрис» на него можно поставить?»). Формально это едва ли не все имущество тогдашнего новоросса. Машина куплена по доверенности, чтобы не светить теневые доходы, особняк с той же целью записан на жену. Чувствующий себя хозяином жизни, он – юридический нуль, безработный. Не имеет права владеть, остается только тратить. Деньги все равно сыплются с антресолей, он как на работу ходит в казино с единственной целью – просадить, потому что завтра принесут еще.Однако это безумие продолжалось недолго. Как варвары переселялись от степных костров в захваченные дворцы, так и «братки» оценили и приняли образ жизни бизнесменов.Оказалось, что в «тени» бизнес-сообщества на верхних уровнях «пилят» полученные с Запада миллиардные кредиты и вбрасывают поменявшие владельцев деньги из «тени» в «свет» и обратно. На средних разоряют заводы, направляя прибыль в дочерние предприятия, а когда флагман тонет под грузом долгов, его скупают, расплачиваясь его же накопленной в «тени» прибылью. «Спортсмены» с их «проблемой лишнего бабла» отчасти заняли, отчасти создали структуры в низших эшелонах теневой экономики.Ввязываясь в криминальный передел России, они имели на руках три козыря. Это незапятнанное прошлое (порой со спортивной славой), дисциплина внутри своих группировок и пренебрежение писаными и неписаными законами – сиречь беспредел – по отношению ко всем остальным.«Спортсмены» серьезно потеснили уголовников старой формации («воров»), однако не имели гарантий защиты ни от властей, ни от конкурирующих группировок.Районы, слывшие наиболее денежными (нефтегазовые, металлургические, золотодобывающие или те, по которым пролегает наркотрафик), по несколькураз становились объектами криминальных войн. Контролировавшие их преступные группировки поголовно отстреливались более энергичными конкурентами, а те, в свою очередь, падали жертвой новых группировок.Передел продолжался до тех пор, пока криминальные авторитеты не начали активно вкладывать деньги в официальную экономику. Главный уголовник города становится одновременно крупным бизнесменом, оказывает услуги официальным властям и пользуется их защитой, а зачастую и входит во властные структуры – лично или через родственников. Это уже не преступная группировка, а нечто качественно иное – преступное сообщество.Резюмирую. Происхождение теневых средств может быть как откровенно преступным (наркотики и т. д.), так и «честным» с точки зрения бытовой морали (торгую разрешенным товаром, никого не обсчитываю, не обвешиваю, только утаиваю часть выручки, уходя от непомерных налогов). Однако даже такую сомнительную честность надолго сохранить не удается. Ведь тень по определению скрыта от закона, стало быть, конфликты в ней могут быть разрешены только незаконными методами. «Тень» – та область экономики, где «честный, только уходящий от налогов» бизнес и организованная преступность находят общие интересы. Стремясь защититься от преследований по закону, они допускают к теневым потокам коррумпированных чиновников и составляют вместе с ними преступные сообщества.На сегодняшний день это самая продвинутая форма криминальной организации. В сюрреалистическом мире, где правят преступные сообщества, отсутствуют понятия добра и зла. Бандиты оплачивают ремонт милицейских помещений и решительно выжигают мелкоуголовную преступность.Милиционеры несут охрану складов с контрабандой. Население голосует за судимого кандидата, «потому что при нем порядок».Порядок действительно завидный, ведь в руках преступных сообществ сосредоточены объединенные возможности официальной и криминальной власти. Контролируя преступный мир в своем регионе, они не допускают новых войн за передел сфер влияния.Подрастающая уголовная молодежь с лидерскими задатками вербуется в сложившуюся систему. А если появляются бригады «гастролеров», их безжалостно подавляют силами и уголовников, и представителей закона.Попытки бороться с преступными сообществами «сверху» затруднены, если не сказать обречены по очевидным причинам: постоянных контролеров из центра всюду не расставишь, а кратковременными наскоками многого не добьешься.Читатели наверняка помнят, какие последствия имел разгром самарской автомафии сотрудниками центрального аппарата МВД. Стоило московским сыщикам уехать, как в здании местного УВД возник пожар, в котором пострадали без малого четыреста милиционеров, из них 57 погибли. Здание выгорело дотла, следственные материалы были уничтожены.Вот к этому, граждане финансисты, и приводит теневая экономика как явление. Ну и, конечно, к снижению собираемости налогов, кто бы спорил. Налоги – наше всё: заплатил и спи спокойно.Тут по законам жанра надо бы добавить оптимистическую ноту. Не все еще потеряно, вставай, страна огромная, и все у нас получится. Но я просто не знаю эффективных методов борьбы с преступными сообществами. Может, эти методы засекречены.Или их вообще нет, и власти капитулировали, молча признав, что криминализация экономики – неизбежный исторический этап, пройдет время, и внуки покроют грехи дедов своей незапятнанностью и заграничным образованием. Или преступные сообщества проникли выше, чем я думаю, и нет на них суда, кроме Божьего.Напоследок – о количественной оценке сегодняшней теневой экономики России. Много это или мало – 30 процентов? По-моему, ответ на этот вопрос уже дан историей. Однажды именно такой концентрации капитала в «тени» хватило, чтобы перевернуть уклад целой страны, которая называлась Советский Союз.[b]Ольга НЕКРАСОВА,социолог, кандидат философских наук[/b]