Сдается комната с хозяйкой

Очевидно же, что типичный аутсайдер газетных объявлений – учительница с ребенком – не идет ни в какое сравнение с женихом, который дает для переписки обратный адрес исправительной колонии. Отсюда и молодежная мода на лесбийские увлечения, и поиск пары там, где в других условиях не стали бы искать.Если не повезло найти мужа навек, обходятся чужим мужем, забегающим на час после работы. А есть еще мужья, на сезон и мужья исполняющие обязанности вахтовым методом. Как знакомый мне школьный охранник, приезжающий из Тверской области.Сначала обрисую социальный фон, а потом дойдем до запутанных и странных семейных отношений, все чаще возникающих в Москве.Микрорайон в трех километрах от Кольцевой автодороги. На моей памяти здешний маленький парк был целым лесом, а родители помнили, как там за деревьями прятались чекисты в васильковых фуражках. Потому что рядом – тайна тайн, целый научный городок, где ковали ядерный щит. Тем, кто ковал хорошо, давали квартиры в «сталинках» из розового кирпича, аж по семь метров на человека. Обрадованные таким простором, они рожали детей и строили для них садики и школы. Сейчас дети тех детей выросли и разъехались; в бывшем садике какаято частнокапиталистическая контора, а школе не хватает школьников. Учеников набирают с бору по сосенке. В коррекционном классе учится мальчик, который заикается, девочка, которая умеет говорить правильно, стесняется, и несколько ребят, которые не заикаются и не стесняются но говорят не по-русски.В начальной школе их недостатки подправят, и одиннадцать классов они окончат, как все дети научных сотрудников и дети дехкан, уехавших от родных арыков за длинным рублем московского дворника.Большие города всегда нуждаются в свежей крови. Самый знаменитый пример – Нью-Йорк, «плавильный котел наций».Проблемы возникают, когда приезжие не желают переплавляться, создавая вместо этого свои национальные анклавы. Один выдающийся, талантливый и богатый тянет за собой массу родственников, за родственниками тянутся соседи – и вот уже московские дворы метут подолами бабушки в национальных костюмах, в песочнице режут барашка.Исследование сотрудников Центра демографии и экологии человека так рисует будущее южных, восточных и северных окраин Москвы. «На первом этапе происходит отток представителей среднего класса из районов с плохой репутацией, который сопровождается притоком туда рабочих и экономических мигрантов, что мы сегодня и наблюдаем. В городе постепенно оформляются районы, аккумулирующие социальное неблагополучие. Когда доля «новоселов», отличающихся от большинства населения района… достигнет примерно 10–11%, в их среде начнется процесс межгрупповой дифференциации и заработает механизм избирательности...Этот процесс уже идет в Москве. Следующая стадия наступит, когда в результате пространственного перераспределения представителей этнических меньшинств доля неприязненно воспринимаемой группы, роль которой в Москве играют «кавказцы», достигнет в отдельных районах роковых 17% – поворотного момента, после которого происходит быстрая этнизация кварталов».Другими словами, окраины Москвы становятся подобием «черных» кварталов Америки со всей их экзотикой (массовыми молодежными бандами, повальной криминализацией, наркоманией и т. д.). Развитие процесса перевалило за середину, на что ушло, если считать от развала СССР, 15 лет. Сколько осталось? «Сколько бы московское правительство ни боролось с мигрантами и ни ужесточало паспортный режим и милицейский контроль, – резюмируют авторы исследования, – такими методами оно не сумеет избежать формирования этнических анклавов в Москве. Основные усилия необходимо направлять на борьбу с бедностью, с деградацией социальной инфраструктуры и жилого фонда, что поможет сохранить или повысить статус периферийных районов и сдерживать отток среднего класса. Одновременно нужны решения, устанавливающие правовой статус мигрантов в Москве в соответствии с демократическими нормами, и выработка политики, которая позволяла бы регулировать миграционные потоки, исходя из принципа соблюдения прав человека и социального обеспечения, а не полицейского отлова людей на улицах».Увы, в этих рекомендациях больше желания соответствовать нормам цивилизованного государства, чем практической ценности. Попытки решить проблемы гетто финансовыми вливаниями завели в тупик Америку. Там сами взрастили несколько поколений бандитов, никогда в жизни не работавших и не желающих работать. Их идеология – «Они нам, падлы, по жизни должны за то, что без спросу вывезли прадедушку из Африки». От них откупаются социальными пособиями.Неужто и нам придется? C 15 января 2007 года любой иностранец, прибывающий на территорию РФ, может самостоятельно получить разрешение на работу. Раньше это делал работодатель, и не как хотел, а исходя из размеров выделяемой ему квоты на допустимое количество привлекаемых иностранных работников. Теперь все ограничения сняты. Мигранты было воспрянули духом – самим надоело жить нелегально, откупаясь от блюстителей порядка в погонах и без погон. Но, опять же, кто отдаст жирный кусок изо рта? Милиционеры? Миграционная служба? Поликлиники и диспансеры, делающие бизнес на справках о состоянии здоровья? Реформа оказалась технически неподготовленной. Нелегалов-то у нас в Москве, прописью, ЧЕТЫРЕ С ПОЛОВИНОЙ МИЛЛИОНА! (Данные главы федеральной миграционной службы Константина Ромодановского). И пошли они по присутственным местам, слава Богу, не все. И увидели несметные очереди… И вернулись к работе, бережно поглаживая в кармане свои поддельные документы, которые действуют совсем как настоящие, если при проверке вложить в них несколько сторублевок.Если социальные проблемы не решать сверху, они решаются снизу. Когда с демонстрациями и погромами, когда втихаря, кое-как и криво, но тут уж ничего не попишешь.В нашем случае сравнительно недавняя проблема гастарбайтеров столкнулась с застарелой проблемой времен развала экономики и дикого рынка. Тогда к обычным причинам разводов добавились новые, связанные с изменениями в обществе. Муж-начальник потерял работу, а старые амбиции сохранил и свысока поругивал жену-домохозяйку, не замечая, что давно живет на деньги, которые она зарабатывает мелкой ручной торговлей. Жена, кандидат наук, по привычке топала ножкой на мужа, которого взяла от станка и заставила учиться. А между тем ее зарплаты перестало хватать на шпильки; муж же ухитрился поднять разоренный цех, наладил успешное производство. Сами по себе потеря работы или невысокая зарплата неопасны для прочного брака. Иное дело – изменение социального статуса. Если человек тянет семью, то, устав на работе, он хочет, чтобы семья встречала его как минимум улыбкой, а желательно еще и тарелкой щей. Если при этом он босс, решает проблемы, измеряемые в крупных суммах и человеческих судьбах, то в семье он уже не сможет жить в положении подкаблучника. Психика этого долго не выдержит. И вместе с обществом стали рассыпаться старые браки.Москва, как всегда, оказалась впереди России всей. В 60% случаев инициатором развода у нас становится жена (в целом по стране соотношение обратное). Хорошо. Бросила своего непутевого, живет одна, воспитывает ребенка…А что дальше? Тут и возникает на горизонте гастарбайтер. Самостоятельная женщина «без фин. и ж. п.», как пишут в брачных объявлениях, пригласила его положить плитку на кухне. Он попросился переночевать там же, на кухне, чтобы не ехать в свой вагончик, да так и остался. А если женщина не только «без фин. и ж. п.», но и «б/к», она сама даст объявление, что сдает комнату, да добавит, что непременно одинокому мужчине, и что второй жилец, вернее хозяйка, тоже одинокая.Такие отношения могут длиться годами, не перерастая в нормальный брак. Их длительность определяется тем, что мигрант не гулять приехал в столицу, а работать, и нуждается в устоявшемся быте. С другой стороны, навсегда он у москвички не останется, потому что на родине у него семья. Москвичку это устраивает. Семья – значит, не потребует регистрации брака, а потом, не исключено, развода и раздела имущества. Она это проходила.Знает.Осмотритесь вокруг: это в вашем доме, в соседнем подъезде, возможно, ваша подруга принимает разбитного молдаванина или немолодого, но крепкого тюменского акционера нефтяных компаний. Конечно, она не поедет к нему жить. Она осознает, что привлекательна здесь и сейчас как москвичка с квартирой, ждущая, чтобы приютить и обогреть.Знакомая недавно отметила 50-летие. Законный муж еще в 90-е отправился челночничать да так и осел гдето между Турцией и Новосибирском.Десять лет она прожила с молодым (сейчас ему тридцать пять) строителем из Белоруссии. В Москве он профессионально поднялся: плитка, паркет-ламинат – все на евроремонтном уровне. От старшего сына у нее внук, но еще не выросла дочка 14 лет – последний подарок законного мужа. Белорусский паркетчик для нее папа. Самой маме-бабушке на вид никак не дашь ее возраста: молодая улыбка, живые глаза.В школе, с которой я начала свой рассказ, учатся два брата: старший Максимка Петрович и младший, Тимурчик Рустамович. Максимка уже пытается водить «жигуленок» папы Рустама и горой встает за брата, если кому-то во дворе не нравится его черный волос и разрез глаз. Оба как-то утоптали в детском сознании тот факт, что у папы на родине есть семья и другие дети. Еще неизвестно, какая из двух семей вторая, а какая главная.Ведь папа живет и работает здесь, а туда только ездит в отпуск. И вообще, он клевый. Квартиру отделал так, что соседи-бизнесмены завидуют. Водку не пьет. Приучает пацанов к своему ремеслу. Мама всем довольна.Да и государству неплохо. В конце концов, мама Тимурчика и Максимки выполнила свой личный демографический план, обеспечила воспроизведение народа. Дачный сезон на носу, и на подмосковных участках уже появляются строители из Белоруссии и Молдавии. Бабье лето начинается весной!Лозунг «Россия – для русских» полностью или частично поддерживают 67 % московских студентов и школьников. Уверена, что среди рабочей молодежи результат был бы выше. Да и цифра 67 % не означает, что остальные 33 % учащихся симпатизируют мигрантам.Многие, формально не поддержав лозунг, выдвинули условия, на которых «нерусских» можно пускать в Россию (а если эти самые условия не выполняют, стало быть, можно не пускать).[b]ДОСЬЕ «ВМ»В Российской империи, где законы о разводе опирались на религиозную традицию и носили в целом запретительный характер, число разводов на 1913 г. составляло лишь 0,4% от числа заключенных браков.Советские законы 20-х годов выпустили джинна из бутылки. Браки заключались и расторгались «прямо сейчас».Просто зашли в загс и тут же записались, а для развода и вдвоем ходить не нужно, достаточно желания одного из супругов. (Вспомним комедию Гайдая «Не может быть!» по рассказам Зощенко. Ну да, где мужа вызвали в милицию по пустяковому поводу, а жена, убоявшись конфискации имущества, за неполный день успела развестись и выйти за другого).Брачной статистики тех лет я не нашла. Если она вообще велась, то не могла быть достоверной. Ведь ожидалось, что брак отомрет как буржуазный пережиток, поэтому в среде коммунистов и комсомольцев регистрация считалась формальностью, на которую не все находили время.В послевоенные годы многие семейные пары обнаружили, что называются неприглядным словом «сожители» и не имеют права ни наследовать имущество, ни, например, поселиться в одном номере санатория. И потянулись в загсы «молодожены», мирно дожившие без регистрации до серебряной свадьбы. Именно в этот период тоталитарная гайка наиболее прочно затянулась на семье. Статистические сборники не приводят числа разводов. По косвенным данным, в 40–50-е годы оно не превышало 6% от количества браков.На пришедшие с «оттепелью» свободы население отозвалось резким скачком разводов: в 1960 году их число увеличилось втрое. В 1965-м процедуру развода упростили, отменив, в частности, обязательное объявление в газете. В следующем, 1966 году, последовал еще один скачок, в основном за счет «отложенных» разводов, которые бывшие супруги не спешили оформлять, хотя фактически не жили семьей.На 100 заключенных браков пришлось около 40 распавшихся. Затем эта цифра естественным образом снизилась и снова начала расти, бродя около тех же 40% вплоть до катаклизмов перестройки.Сейчас в России, по разным данным, на сотню браков приходится 60–65 разводов.[/i]