Жизнь и смерть на кончике иглы

Яркие события последних лет своей жизни она могла пересчитать по пальцам: это Игорек, Санек, сифилис в последней стадии и недавно поставленный диагноз «СПИД». Она уже не помнила о том, что когда-то в школьные годы была во всем первой: первой красавицей в школе, первой ученицей в классе, первой на всех олимпиадах и спортивных соревнованиях. Не помнила она и о том, что у нее есть четырехгодовалая дочь, когда-то любимая, и непререкаемый авторитет – мама.Единственное, что она помнила из той, прошлой жизни «до», это слова отчима: «Собаке – собачья смерть». И сейчас, сидя под забором какого-то завода, укутавшись в старое пальто своего детства, под падающими с неба каплями дождя, только эта фраза, как навязчивая муха, крутилась у нее в голове. Она старалась отвлечься и подумать, почему же отчим так не любит собак и какая такая у этих животных смерть…Первая любовь пришла к Лене в 16 лет… Имя его было Игорек. Лена познакомилась с ним в ночном клубе и сразу поняла, что влюбилась. Игорек, казалось, тоже к ней неровно дышал. Однако маме Ленина любовь не понравилась. Однажды вечером она сказала дочери, что запрещает встречаться с «этим человеком». Лена попыталась объяснить ей, что это – ее мечта, что он добрый и хороший, но мать была непреклонна: «Или ты прекращаешь с ним встречаться, или вон из дома!» Для Лены это был стресс: первый раз за все свои 16 лет она поссорилась с самым близким человеком, но Игорек ей тоже стал уже очень близким, и кто из них ей дороже, она ответить себе не могла. В тот момент она испытывала ужас и тоску от безысходности своего положения, от невозможности сделать выбор… Именно в таком состоянии она и оказалась на пороге квартиры Игоря.Высокий голубоглазый блондин, внимательно выслушав свою девушку, сказал ей, что ничего страшного не произошло, такое сейчас случается довольно часто, вечная проблема «отцов и детей». Все пройдет и разрешится само собой, а пока она может пожить у него. За это время он ее немного подлечит, восстановит нервную систему и т. д.Он подошел к шкафчику, достал оттуда шприц, что-то в него набрал и сделал Лене укол. Через три минуты душевной боли как ни бывало, настроение поднялось, и они отправились в ночной клуб, туда, где познакомились, праздновать начало своей совместной жизни.«Лечение» продолжалось три недели, к концу последней Лена уже не смогла обходиться без ежедневного укола, Игорь сказал, что лекарство закончилось и нужны деньги, чтобы его купить. «Совместным» мозговым штурмом было принято решение, что Лена возвращается к родителям, говорит, что рассталась с Игорем и… добывает деньги на так необходимое им обоим лекарство.Еще в течение месяца они тайком встречались, Лена передавала Игорю выпрошенные или украденные у матери деньги, он покупал «чудотворное снадобье», и они продолжали лечение.Первой забила тревогу мать, нечаянно обнаружив пропажу всей «заначки на черный день». Только тогда она более внимательно присмотрелась к дочери, поняв, что Лена – наркоманка. Осмотрев вены на руках дочери, мать также заявила, что отправляет ее на летние каникулы к отцу в Питер.Всю дорогу до Питера Лена проплакала, лежа на полке вагона СВ. Проплакала, потому что Игорек не согласился ехать с ней. Единственное, что он дал ей на память о себе – это несколько граммов героина, «чтобы не загнулась в поезде». Нет, не дал, а продал, но тогда она не придала этому значения.Отец встретил ее на вокзале, зареванную и растрепанную, привез в свою богато обставленную квартиру, поговорил о жизни, оставил немного денег, ключи от дома и уехал по делам. «Память об Игорьке» закончилась еще утром, был вечер, и Лена чувствовала приближение «болезни». Но где здесь, в чужом городе, она могла достать наркотик? От этих мыслей ей стало невыносимо страшно и одиноко одной в огромной чужой квартире, и она пошла на улицу, просто побродить по ночному городу.Как она познакомилась с этими парнями, Лена уже не помнила: «Наверное, судьба свела, Бог меня пожалел, не дал умереть собачьей смертью», – иногда с ухмылкой думала она. Но в тот вечер у нее была необходимая ей доза и новые знакомые. Эти же знакомые предложили ей самой зарабатывать деньги, продавая героин. Схема была проста: она приезжала на обозначенное место, передавала наркотик клиенту и брала с него деньги. За это каждый вечер у нее была своя доза.Однако через какое-то время «клиентом» оказался сотрудник местной милиции. Чтобы не садиться в тюрьму, она согласилась давать операм необходимую им информацию и выступать в качестве закупщицы наркотиков.В начале сентября Лена вернулась домой не только наркоманкой, но еще и беременной. Кто был отцом ребенка – она точно сказать не могла. Да это ей было и неважно. Ведь первый, к кому она пошла, был Игорек. Но дверь его квартиры открыла другая женщина, которая мутным взором окинула Лену с ног до головы и сказала, что Игорек будет позже, но если гостья за товаром – то можно решить вопрос с ней. «Товар» Лене тоже был нужен, она расплатилась и потом поддерживала со своей первой любовью только товарно-денежные отношения.Мать не выгнала дочь из дома, поняв, что та беременна. Пыталась с ней поговорить, предлагала лечение, но все безрезультатно. Как все наркоманы, Лена уже научилась хитрить, изворачиваться, давать заранее невыполнимые обещания, лишь бы достать деньги на очередную дозу.В начале весны Лена родила дочь, вес ее был два с половиной килограмма и девочке необходим был специальный уход. А ее маме – доза. Лена выбрала второе и сбежала из больницы. Внучку из роддома забирали бабушка и дедушка. Ксения, так назвали девочку, ни разу не видела свою мать. Даже если бы Лена захотела с ней встретиться, бабушка не пустила бы ее на порог квартиры. Но Лена и не хотела. Ей нужно было устраивать свою жизнь. Очень дорогую.Как минимум тысяча в день нужна была на наркотик, а еще иногда хотелось хотя бы хлеба пожевать. Сначала она жила у знакомых, где в 17-метровой комнате обитали такие же, как она, еще человек 10–15. Зарабатывала на жизнь тем, что стояла на проезжей части по улице Ташкентской и занималась самой древней профессией. На наркотик хватало, на хлеб не всегда. Но однажды ей повезло: она так сразила очередного клиента своими способностями, что тот предложил ей работать и на него. Оказалось, что у него своя фирма по доставке девушек на дом и иногда их не хватает. Вот тогда он готов был воспользоваться услугами и «проспонсировать».Лена согласилась – так у нее появился «спонсор». Он вызывал ее по два-три раза в неделю, и щедро платил – от 1000 до 2000 рублей за вызов.А тут и вторая любовь нагрянула – Санек. Познакомились они в 17-метровке, но оказалось, что у Санька есть своя квартира, правда, в ней он живет не один, а с мамой. Но это не проблема.Саньку было тогда 22, Лене – 19. Они очень даже неплохо жили почти три года. Санек целыми днями лежал на диване и кумарил, а Лена – с 9 до 18 работала на трассе. К своим 22 годам она выглядела уже на 30, когда-то шикарные вьющиеся светлые волосы теперь выглядели, как пакли, глаза потускнели, кололась она теперь только в вены на ногах и в пах, потому что больше нигде вен не было. С матерью Санька Лена с первого дня оказалась в контрах. Гражданская свекровь до поры до времени терпела сожительницу своего сына: теперь ей не приходилось из своего кошелька оплачивать медленную смерть Санька. Но когда поняла, что у Лены, помимо всего прочего, еще и сифилис, заняла непримиримую позицию. Правда, чтобы выжить сифиличку, ей пришлось даже обратиться в суд, но главным был результат – ненавистную шалаву сотрудники милиции вывели из дому под белы рученьки.Лена было кинулась в 17-метровку, но оказалось, что наркопритон давно закрыт, и все его обитатели сидят в тюрьме, а в квартире живут новые хозяева. Попробовала вернуться домой, но мать ее выгнала.Единственное, о чем думала Лена, это о том, что осталась без жилья осенью. Какое-то время она бродяжничала, не забывая о заработках, и… подхватила воспаление легких. «Скорая» увезла ее прямо с улицы, и именно в больнице ей подтвердили диагноз: «СПИД».Не долечившись до конца, она снова сбежала, потому что нужна была доза.– А что с ней сейчас? – спросила я ее подругу.– Не знаю, – ответил она, – последний раз я видела ее месяца два назад на улице. Худющая она была, синяки под глазами, ну труп трупом. Мы ей купили тогда с ребятами хлеба, колбасы, пакет молока, чтобы с голоду не померла. И все.– Тебе не было ее жалко?– Жалко?! Она сама выбрала такую жизнь, и другая ей не нужна.Прошлой зимой Лены не стало. Не было траурных речей и прощаний. Где ее могила, не знают бывшие друзья и даже родственники.