Сколько было панфиловцев?

[b]Давно хочу встретиться с кем-нибудь из авторов школьных учебников истории. Подготовлюсь как следует и с цитатами, со ссылками в руках спрошу: «Зачем вы детишкам-то врете, профессор?»Ни с кем из живых не разговаривал[/b]Начну с реального случая. К 60-летию Победы в одной из столичных школ решили создать музей боевой славы. Дети, не ограничившись обычной в таких случаях ржавой каской и табличками с текстом из учебника, вступили в переписку с семьями 28 героев-панфиловцев. Тут и выяснилось, что Герой Советского Союза Иван Моисеевич Натаров погиб 14 ноября, за два дня до легендарного боя у разъезда Дубосеково.Так значится и в полученной семьей «похоронке», и в архивном политдонесении комиссара полка. А ведь именно Натаров, тяжело раненный, перед смертью рассказал о том бое столько, что хватило на несколько книг и поэму. Натаров донес до потомков исторические слова политрука Клочкова.Легенда пошатнулась. Дети копнули поглубже и нашли показания, которые бывший командир 1075-го стрелкового полка Илья Капров дал по весьма неприятному поводу: в 1948 году судили за измену Родине одного из двадцати восьми, служившего у немцев полицаем.В материалах того же следственного дела есть и показания главного автора мифа о двадцати восьми, литературного секретаря «Красной звезды» Александра Кривицкого: Словом, докопались школьные следопыты. Ткнулись носом в отходы идеологической кухни. Три года прошло, а я пишу сейчас и содрогаюсь: какой прекрасный был порыв, какое чудовищное разочарование в самом ранимом подростковом возрасте…В ту пору я раскрывал загадки Второй мировой войны в одном глянцевом журнальчике. Историю со школьным музеем рассказала мне пожилая женщина, чья-то бабушка. Звонила в редакцию, чтобы посоветоваться: «Мы в родительском комитете поощряли поиски детей, надеялись, что они научатся уважать ветеранов… А что мы им скажем теперь?» Не помню, какой я дал совет. Весь разговор был для меня мучительным из-за чувства вины за свою профессию журналиста.Я-то знал больше, чем школьная бабушка. Литераторы старшего поколения рассказывали, как уличенный во лжи Кривицкий, потрясая брошюркой о подвиге панфиловцев, заявлял: «Через двадцать пять лет ЭТО будет первоисточником!» Тогда у меня и возникла мысль встретиться с теми, кто пишет школьные учебники. В глаза посмотреть. Сейчас я понимаю, что взывать к их разуму и совести бесполезно. Эти люди не дураки и не враги, а жертвы бесчисленных компромиссов.«Историю Отечества» для 11-го класса я взял в школьной библиотеке. (Конечно, там есть про двадцать восемь панфиловцев. Как же без них).Одного из авторов, С. Т. Минакова, вспомнил навскидку – его труд «Советская военная элита в политической борьбе 20–30-х годов» перечитываю, как Библию. В частности, Минаков очень подробно рассказывает, как Тухачевский разыгрывал главу «антибольшевистского заговора в СССР» перед Николаем Скоблиным (белым генералом, одним из лидеров РОВС и агентом НКВД).Далее автор убедительно доказывает, что Тухачевский «все это делал с ведома Сталина и по согласованию с руководством НКВД».Но в качестве автора школьного учебника тот же С. Т. Минаков вдруг то ли «глупеет», то ли выставляет глупцом Сталина: Что же получается? Сталин поручил Тухачевскому запустить дезинформацию о якобы готовящемся в СССР военном перевороте. Потом эта дезинформация вернулась через третьих лиц и… «усугубила подозрения» вождя. Значит, Сталин, мастер политической интриги, сам себя перехитрил, не узнал собственную «дезу»? Снова читаем труд «Советская военная элита…»: Победила концепция Тухачевского. Простоватый Ворошилов в эту, деловую, сторону конфликта не особенно вмешивался. И автор резюмирует: Школьный учебник: Так за что боролись с Ворошиловым? Судя по научному труду, за кресло наркома. Судя по учебнику, за модернизацию армии… (Кстати, о стиле: кто продемонстрировал мощь, учения или наблюдатели?)А вот как выглядят эти учения (имеются в виду маневры Киевского и Белорусского военных округов) в не адаптированном для школьников виде: [i]«Другая важнейшая проблема, волновавшая Тухачевского, всегда стоявшая для него на одном из первых мест, – боевая подготовка Красной армии…Достаточно веским поводом для выдвижения ее на первое место служили весьма существенные недостатки в этом плане, обнаруженные на маневрах 1935 г. в КВО и БВО. На низкий уровень профессиональной подготовки Красной армии обратили внимание и представители французской военной делегации, приглашенные на маневры, хотя глава делегации генерал Луазо и был восхищен техническим оснащением РККА и количеством боевой техники. Это мнение стало одним из главных доводов руководства французской армии против заключения с СССР военного союза».[/i]Вроде бы в «детском» варианте нет прямой лжи, но, согласитесь, перед нами две диаметрально противоположные картины. Для детей – старая сказочка о возросшей технической мощи. Для специалистов – признание низкого уровня боевой подготовки.Сейчас опубликованы материалы о тех маневрах. В двух словах – либо заранее отрепетированная показуха, либо разброд и потеря управления. Французы побоялись иметь такую армию в союзниках…Ну и эрудитка вы, Мариванна. Это ж надо было вспомнить И-14, первый самолет П. О. Сухого. Выпустили этих машин, по разным данным, то ли 18, то ли 22 экземпляра. В Испании они, разумеется, не воевали, а воевали там И-15 и И-16. И, кстати, какой мессершмитт вы имели в виду: мессершмитт Bf.110 мессершмитт Bf.110G мессершмитт Bf.109E мессершмитт Bf.109F мессершмитт Bf.109G ...Вам, может, и без разницы, но с детьми такие глупости не проходят. Дети сейчас эрудированные, сидят в Интернете, клеят модели боевой техники и «летают» на авиасимуляторах. Они не только не путают И-14 с И-16, но и знают, что сравнивать «летные характеристики» в целом некорректно: их много, характеристик, и по одной из них, времени разворота, абсолютно все мессершмитты проигрывают И-15 и И-16.Вообще, военная техника в учебнике – отдельная песня. Например, можно узнать, что танки Т-34 и КВ в 1941 году «не уступали» немецким. Вроде правда: не уступали. А что «тридцатьчетверка» в полтора – два раза превосходила лучший танк вермахта Pz-IV в защите, подвижности и огневой мощи, что у немцев тяжелые танки, способные бороться с КВ, были еще только в проектах – это, видимо, несущественные технические подробности…Заканчиваю просто потому, что нельзя объять необъятное. Весь учебник – плод компромисса между какими-то иногда угадываемыми течениями и школами. Я не хотел, чтобы мои дети учились по такому учебнику, и они не учились. Спорные вопросы мы разбирали вместе. Зато хоть подлинная история панфиловцев не стала для них шоком. Ну, не взвод участвовал в бою, а батальон. Не пятнадцать танков подбили, а пять – все равно подвиг. Если бы каждый батальон сжег по пять танков, немцев остановили бы у границы. А что в те годы могли соврать для поднятия боевого духа, так вам, детям, и карты в руки: постройте такое общество, которое хотелось бы защищать с открытыми глазами, без идеологических погонял и заградотрядов.Сначала у нас была советская история – сталинский «Краткий курс» с подчас глуповатой правкой Хрущева.Потом в приоткрытый «железный занавес» хлынула западная история. Мы подумали, что это правда, а оказалось – опять идеология, только поизощренней и с обратным знаком. Сейчас, что ни год, рассекречиваются архивы, публикуются новые документы. Пора писать историю заново. Честную. С этим соглашаются многие историки и у нас, и за границами. Другое дело, что они опутаны скрытыми от прочих смертных цеховыми условностями и обязательствами. Сколько диссертаций защищено о битве на Прохоровском поле? А недавно опубликованные боевые документы Воронежского фронта рисуют картину, отличную от хрестоматийного «Крупнейшего встречного танкового боя в истории».И что теперь, диссертации жечь, снимать со стен дипломы? А что делать тем, кто противостоял догмам «Краткого курса», составил себе репутацию правдивого исследователя, а теперь выясняется, что его правда выпекалась по рецептам «холодной войны»? Каждый цепляется за прошлое, это по-человечески объяснимо. Каждый цепляется за свой вариант истории, и попытка составить из этих вариантов среднеарифметический приводит к очередной лжи. Видимо, правду напишет следующее поколение.