Несладко русскому на неметчине

Поскольку у нас нет возможности получить другие свидетельства, кроме письма и рассказов по телефону Евгения Скворцова и его защитника Гарри Мюррея, мы не будем заострять внимание на действиях немецких полицейских властей и судей. Мы просто отметим те моменты, на которых до сих пор «прокалываются» наши соотечественники, переехавшие на ПМЖ в другие страны.Итак, 23 сентября 2005 года Евгений был приглашен на юбилей своего знакомого. Отмечали в парке, в Лангенфельде, в специально отведенных для этого беседках. Около десяти часов вечера Евгений уехал встречать свою невесту в аэропорт Дюссельдорфа. Уже из этого понятно, что он не пил, поскольку знал, что придется достаточно долго сидеть за рулем. Они вернулись около часа ночи и увидели, что хозяин парка (там, оказывается, есть и такие) запер ворота. Несколько подгулявших людей остались на территории (среди них были и немцы). Они попытались выбраться через ограду. Естественно, ничего, кроме шуток и смеха, это не вызывало. Но тут кто-то, проходивший мимо, вызвал полицию. Те приехали, уложили гуляк, а заодно и Евгения и его невесту (которые были у машины снаружи) на газон, обыскали, затем отвезли в полицейский участок, и им пришлось пройти всю ту процедуру, которую мы достаточно часто видим в американских фильмах: фото в фас и профиль, отпечатки и так далее… Было унизительно и противно.Потом был суд. Ну, вроде как у нас по 206-й, за хулиганство.Русскоговорящий адвокат, предоставленный Евгению, познакомился с ним за полчаса до начала заседания. Но тем не менее процесс все равно превратился в фарс. Полицейский, дававший показания, отметил, что услышал, что гуляют русские, и поэтому проявил повышенную бдительность.Его спросили: «А вы знаете русский язык?» – «Нет, – честно ответил он, – но я посмотрел в паспорт обвиняемого».Но дело в том, что у «обвиняемого» был немецкий паспорт, в котором написано только место рождения – Домбаровка.Кто сказал, что это не немецкий поселок? Словом, процесс закончился ничем.Но… Евгений был под судом, попал в поле зрения правоохранительных органов, вошел в «группу риска». Все как у нас. В 2006 году на него «стуканула» соседка – 60-летняя чистокровная немка. Она увидела у него на балконе части велосипедов, из которых Евгений, подбирая их на местной свалке и покупая на барахолке, пытался смастерить себе полноценного «железного коня».Она решила, что он «велосипедный вор» и на балконе разбирает краденые машины, и потом, видимо, продает в Россию (потому что в Германии их никому не продашь). Она заявила в полицию. У Евгения сделали обыск, изъяли запчасти, снова завели дело. Но, к счастью, его невеста Ольга живет в Германии уже 10 лет и гораздо лучше его разбирается в подобных делах. Оказалось, что соседка, подглядывая за соседом, нарушила гораздо больше местных законов, чем, как предполагалось, нарушил Евгений. Они подали встречный иск, и соседке, совместно с севшей в лужу полицией, еле удалось замять дело.Господи, в какой же замечательной стране мы живем! Буквально два месяца назад мой друг Славик вселился, наконец, в новую квартиру, на которую собирал деньги многие годы.Первое, что он сделал, – это отгородил на лестничной площадке закут за мусоропроводом (ну, вроде как это пространство все равно никому не нужно) и поставил туда газовую плиту соседа – тот ему ее отдал, поскольку купил себе фирменную.«Славик, ну на фига тебе это надо?» – спрашиваю я его. «А вдруг у моей что-нибудь сломается, готовые запчасти, – резонно ответил он,–потом я там еще кое-что сложил…» В Германии Славик бы уже сидел.Понятно, что проблемы Евгения не закончились посрамлением соседки. Через какое-то время полиция, имеющая на него огромный «зуб», снова забрала его под каким-то надуманным предлогом…Я читал письмо Евгения и ловил себя на том, что понимаю немцев. Меня тоже многое раздражает в людях, которые сейчас вселяются в наши дома, покупая и снимая квартиры. То, что они при мне говорят не по-русски, что они зачастую хамоваты и безграмотны. Но я в таких случаях не вызываю милицию, а иду к ним и разговариваю. Если надо – подолгу. И пытаюсь убедить вести себя так, как это у нас принято. И я уверен, что по всей Москве очень многие люди поступают так же. Все-таки, наверное, мы в чем-то добрее и мудрее, поэтому и уживаемся все в нашем замечательном городе.[b]АКТУАЛЬНЫЙ КОММЕНТАРИЙПрокомментировать рассказ нашего соотечественника мы попросили депутата Московской городской думы Александра Николаевича Крутова. Прежде всего потому, что он хорошо знает Германию, бывал в ней десятки раз и с уважением относится к традициям этой страны.[/b][i]– «Наши за границей», так называется произведение Н. А. Лейкина, повествующее о приключениях русских провинциалов, приехавших в Париж на Всемирную выставку 1889 года. Почти 120 лет прошло, а проблемы соотечественников, оказавшихся вдалеке от родных мест, все те же.Что можно сказать после прочтения письма Евгения Скворцова? Первое – еще раз убеждаешься в мудрости народа, проявляющейся в том числе в известных пословицах «В чужой монастырь со своим уставом не ходят», а также в более резкой форме: «Что русскому здорово, то немцу смерть».Второе – уезжая за границу, тем более на постоянное место жительства, в эмиграцию, нужно быть готовым к тому, что подчас невинные в родном Новосибирске шалости и увлечения могут быть расценены и оценены местными властями как серьезные отклонения от установленных норм поведения.У московских парков тоже есть хозяева, часть из парков закрывается на ночь, и я не уверен, что реакция московского милицейского патруля на шумные упражнения с оградой после часа ночи будет более доброжелательной, чем у их немецких коллег. Фотографировать, может быть, и не будут, да и до суда с адвокатом дело, наверное, не дойдет, но по шее дать могут и, как сказано в известном анекдоте, «осадок останется».Еще одно замечание: я не знаю французского языка, в том смысле, что не умею читать, писать и говорить по-французски. Но я легко отличу французскую речь от итальянской, испанской, английской и даже русской. Полагаю, что подобные способности есть еще у очень многих людей, в том числе и у лангенфельдских полицейских.Позволю также заметить, что в Германию Евгений уехал в 2003 году, а описываемый инцидент в парке случился через два года, в течение которых он жил, наверное, работал, получил права на вождение автомобиля и не имел неприятных контактов с полицией. Многие ли граждане России, приехавшие в Москву в последние два года, особенно из южных регионов, да и коренные москвичи, обладающие не характерной для северных славян внешностью, могут похвастаться таким опытом? Полагаю, что нет.Третье – обнаружила соседка странную для нее активность на соседском балконе и не пошла сама выяснять, в чем дело, а обратилась в полицию. Неприятно, да и необычно для российского человека, даже прожившего два года в Германии и собирающегося завести там семью и жить дальше. У нас ведь как заведено? Таскают люди мешки с чем-то похожим на цемент в подъезд – так, значит, им надо. Спросить, в чем дело, неудобно, сообщить участковому – что мы, стукачи, что ли? У нас все по-доброму, по-соседски. А чем такое может кончиться, думаю, все помнят.В Германии тоже есть телевидение и газеты, о «русской мафии» да и о терроризме там знают не понаслышке, вот и звонит фрау Крюгер в полицию, потому что доверяет ей и убеждена, что полиция, содержащаяся на ее деньги, обязана обеспечить установленный порядок, безопасность и спокойствие. Для этого платит фрау Крюгер налоги и не понимает она, бедная, почему после этого она должна сама убеждать кого-то жить по законам ее общества.И последнее – со своими соседями надо дружить, а вот право учить их уму-разуму и хорошим манерам нужно предоставить тем, кто для этого предназначен, в том числе и органам правопорядка.[/i]