ЧЕРНАЯ ПОВЯЗКА НА ПРАВОЙ НОГЕ
[i]В российском футболе было очень много ярких футболистов, игроков с большой буквы, которые по гениальности мало чем уступали Пеле и даже Марадоне. Всеволод Бобров, Эдуард Стрельцов — перечислять можно очень долго. Григория Федотова, наверное, стоит выделить отдельно. О знаменитом ударе этого футболиста многие до сих пор говорят с трепетом.К сожалению, нынешнее поколение уже стало забывать, что у нас был такой игрок. Его пушечный удар с лета, с отклонением корпуса давно стал классикой.[/i]…До нашего поселка в Кривом Роге (его еще в шутку называли Криво-де-Жанейро из-за сумасшедшей троллейбусной сетки протяженностью в 105 километров) о нем долетали лишь легенды. Григорий Федотов — человек-гол. Говорили, что своим пушечным ударом он может убить человека — именно поэтому на ноге он носит черную повязку и бить правой по воротам ему строго настрого запрещено. Все это приукрашивало эхо радиорепортажа Вадима Синявского, голос, которого заставлял нас чувствовать каждый момент матча.Короче, для нас Григорий Федотов был футбольным богом.Мне был 21 год. «Локомотив» только что выиграл Кубок страны, и несколько футболистов, в том числе и я, полетели вместе с московскими армейцами на турне в Англию. На одной из тренировок (кстати, замечу, что такого футбольного комплекса с десятками футбольных полей, я, наверное, нигде больше не видел) в конце занятия ко мне подошел главный тренер ЦДКА Григорий Пинаечев. «Володя, хочешь еще немного поработать? Вон, пусть тебе ребята по воротам постучат».С удовольствием согласился, потому что сам довольно часто просил кого-нибудь из ребят позаниматься после тренировки дополнительно. Ну, пошел спокойно к воротам, вдруг вижу, что испытывать меня на прочность собираются не кто-нибудь, а супердуэт — Григорий Федотов и Всеволод Бобров. Представляете, что я пережил в ту минуту. Наверное, в эту минуту мне вспомнился мой Криво-де-Жанейро и все тот же знакомый голос Вадима Синявского.Короче, началось. Боже, как он бил! Бил мощно, точно, с чувством. Казалось, что он мог ударить из любого положения. Причем попадал в большинстве случаев именно туда, куда метил. Но и я старался в тот день. Как стоял! Потому что, если бы Федотов увидел, что я халтурю или просто не справляюсь с его ударами, то он бы моментально это занятие бросил. Но Григорий Иванович завелся по-настоящему. Через полчаса я уже был весь в поту, свитер, да что там свитер, плавки можно было бы выжимать. Мне показалось, что это может продолжаться до бесконечности. Но Федотов, похоже, усталости не чувствовал, да и я готов был работать хоть до вечера. Работники стадиона уже стали переживать за нас. Не перетрудились бы, да еще чего доброго не заболели.Они принесли мне что-то вроде футбольной робы, одев которую я превратился в какого-то средневекового рыцаря. По-моему, я попробовал вытащить еще пару мячей, даже не снимая эту смешную одежду.Что греха таить. Тогда я уже знал, что тренеры армейцев имеют на меня виды, и нужно было проявить себя с лучшей стороны.Остановило нас только то, что команде нужно было уезжать в гостиницу и нас, можно сказать, насильно затолкали в автобус.Сидели рядом. Общались. Я понял, что моя игра произвела на гениального (не побоюсь пафоса) футболиста впечатление. Как же мне было это тогда приятно.Молодому вратарю, перед которым только-только открывалась дорога в большой футбол.Вторая и последняя встреча произошла у меня с Григорием Ивановичем в этом же году. Мы вместе ехали в поезде из очередного турне. Я уже потом обратил внимание, что Федотов выглядел каким-то утомленным. Жаловался на плохое самочувствие.Приходилось даже вызывать врача.И в тот же год его не стало. А ему было всего сорок один, всего лишь… Я живу рядом с его домом, что недалеко от метро «Сокол». Они жили там вместе два друга, два великих футболиста.Всеволод Бобров и Григорий Федотов. Каждый раз, когда я прохожу мимо этого здания, чтото заставляет меня остановиться, взглянуть на мемориальные доски и еще раз вспомнить английские поля и удары замечательного форварда.