ГОД С ВЛАДИМИРОМ ПУТИНЫМ

[i]Год назад Владимир Путин стал нашим президентом. Тогда о нем мы практически ничего не знали. Да и сегодня мнения о нем в обществе довольно противоречивые.Что вам нравится и не нравится в нашем президенте? Ответить на этот вопрос мы попросили поэта и публициста .И вот что из этого получилось.[/i]Дорогой Владимир Владимирович! Обращаюсь я к вам с единственной мольбой, причем отнюдь не личного характера. Никогда и ничего не получив из рук российской верхушки, кроме права на труд, и ни на что другое не претендуя, я вправе просить вас об одном: не губите мою репутацию.Бог с ним, с обычным российским литератором и журналистом, которым я являюсь. Я и голосовал не за вас, а вообще за Эллу Памфилову. Но за вас, «если повар нам не врет», отдали свои голоса более пятидесяти процентов россиян. Поддержали вас тогда, если помните, не последние люди в государстве. Марк Захаров, выслушавший за это массу поучений от людей, которые ногтя его не стоили; Константин Райкин, которого не сумел склонить на свою сторону ни один из ваших оппонентов; Евгений Миронов, который до этого вообще не светился в политике, и многие другие — не последние люди в нашей стране. Одни делали это искренне надеясь на то, что вы дистанцируетесь от так называемой «Семьи», другие желали воплощения столыпинских идеалов — словом, свои мотивы были у каждого. И вот теперь, год спустя, когда поддерживать и оправдывать ваши действия становится все менее возможно для порядочного человека, я хочу искренне, без тени издевательства спросить вас: Владимир Владимирович, что вы делаете? Вы действительно хотите, чтобы идея лояльности к власти была скомпрометирована в России окончательно и навсегда?! Я отчетливо понимаю: страна, в которой хорошим тоном считается ненавидеть любую власть, не имеет перспектив. Оппозиция ради оппозиции неплодотворна.Серьезному художнику, философу, интеллигенту свойственно, по словам Пастернака, «хотеть, в отличье от хлыща в его существованье кратком, труда со всеми сообща и заодно с правопорядком».Кто в молодости не был оппозиционером — подлец, кто в зрелости не стал консерватором — дурак. К тому же люди выглядят очень забавно, когда начинают кликушествовать о конце русской демократии и о нашем общем перемещении на Колыму.Владимир Владимирович! Вы что, действительно хотите, чтобы они были правы и обрели ореол мучеников? Чтобы все честные и серьезные художники и мыслители России, рискнувшие своей репутацией ради вас, заслужили в веках прозвание сервилистов или в лучшем случае слепцов? Чтобы их запомнили как толпу циников, притащивших на Русь очередного тирана? Пусть власть остается монстром в чистом виде, и нечего раскатывать губу в надежде, что когда-нибудь она примет человеческий вид. Если свою главную задачу вы понимаете так, я пас. Еще страшнее думать, что мы своими руками привели на Русь очередного гениалиссимуса всех времен и народов, если не нового Сталина, так нового Андропова.Вы скажете, что от голословных обвинений пора бы уже перейти к описанию того, что вы, собственно, сделали. Не откажусь. В отличие от большинства правителей России вы как раз имеете выверенный план действий, и действия эти, ежели можно так выразиться, все сгущаются. Для начала вы начали интенсивно лепить образ врага из исламских террористов, публично объявили Чечню плацдармом этого самого исламского экстремизма на российских границах, хотя причины чеченской войны — как первой, так и второй — имеют к исламу самое отдаленное отношение. Вы без всякой видимой необходимости подняли вопрос о государственной символике — хотя никаких радикальных рыночных мер, которыми предполагалось компенсировать возвращение сталинского гимна, доныне не последовало.Вы заявили, что большинство народа в этом вопросе с вами, явив очень своеобразное представление о народе и солидаризировавшись с той его частью, которая и в тридцатые годы единогласно голосовала за репрессии да знай себе пела про необъятную дорогу молодежную. Вы съездили к другу Фиделю. Наконец, во время вашего очередного отъезда за границу в Испании арестован Владимир Гусинский.Последней каплей лично для меня стал вторичный арест Гусинского, бессмысленный и беспощадный. Мне видится в этом акте по дутому и смешному делу неприкрытая, явная, почти издевательская месть. Доказательство того, что никто не смеет противоречить вам безнаказанно.Но каковы перспективы, Владимир Владимирович? Даже если нам окончательно чихать на мнение мирового сообщества, публичную казнь неугодного олигарха вы организовать все равно не сможете. Дать ему большой срок не получится, ибо тогда надо сажать всех крупных бизнесменов, а экономика наша, насколько я могу судить, к этому пока не готова. Снова выпускать — опять же позориться. Может, вы хотите его просто помиловать, как Поупа? Лепите образ милосердного президента, чьи сатрапы хватают разную сомнительную публику, а он знай милует? Собственно, и последний визит ваш на Кубу — отдельная и не самая радостная тема. Ваши высказывания на Кубе носили столь явно антиамериканский характер, разговоры о многополярном мире дышали такой агрессией, что, право, в вашей руке домысливался хрущевский ботинок. Я случился на Кубе ровно в то же время, что и вы. И сильно подозреваю, что вас возили по какой-то другой Кубе — потому что страна, которую видел я, находится в положении бедственном: там свирепствуют доносительство и сыск. Инакомыслием по-прежнему не пахнет. В магазинах пустее и мрачнее, чем у нас в начале гайдаровских реформ. У вас были все возможности поступить с кубинским режимом так же, как с нами поступал МВФ: в обмен на помощь потребовать политических корректив.Не скажу, что меня восхищает такой образ действий, но попросить для кубинских диссидентов хотя бы некоторых послаблений, предложив взамен нашу могучую помощь, было бы вполне пристойно. Вы же и с дорогим товарищем Ким Чен Иром, и с команданте Фиделем общались более чем дружественно — как полные единомышленники. Это касается и ваших отношений с батькой всех белорусов. Неужели сбывается мечта КПРФ о формировании мощной трансатлантической оси Москва — Минск — Гавана — Пхеньян? Некоторое время я утешал себя (слаб человек!) тем, что вы решили сыграть в истории роль некоего Юлиана Отступника: захотели вернуть умирающей империи ее богов, чтобы она распалась себе спокойно, без раскола, и чтобы боги умерли своей смертью, уступив место победителю-Галилеянину. Версия, похоже, слишком романтическая: вы, в отличие от Юлиана, всерьез верите в возможность реставрации империи. И опыт по этой части у вас как будто самый утешительный: все, кто хотел подморозить Россию, — от Николая I до Андропова — обычно в этом преуспевали.Трудно думать, что вас устраивает наша экономическая ситуация: положим, вы подняли пенсии, но цены растут быстрее. Застывший доллар давно никого не обманывает: дорожает все, от товаров до услуг, и темпы этого подорожания изумляют даже самых стойких домохозяек. А ведь цены на нефть падают, и не сегоднязавтра бюджет наш может затрещать по швам.Пресса решительно поделена на своих и чужих, и нельзя сказать, чтобы это способствовало консолидации. Не говорю уже о том, что вам прекрасно известны массовые случаи грубейшего подхалимажа на всех уровнях власти и той же прессы, от региональной до центральной. Судя по тому, как спокойно и благосклонно вы это воспринимаете, такое положение дел вас устраивает. Создается впечатление, что истинный смысл вашей деятельности — установление в стране того единомыслия, которое все мы очень хорошо помним.Дорогой Владимир Владимирович, я не жду и, пожалуй, даже не хочу ответа. Я просто надеюсь, что вам станет жаль людей, которые положили свои репутации, навыки и силы в основание вашего памятника (им-то казалось — в фундамент нормального общества). Рассчитываю исключительно на ваш прагматизм, ибо через три года вам опять избираться. Ведь надо будет где-то вербовать сторонников, потому что отменять выборы — мера чрезвычайно опасная… Или вы уже решились? Когда год назад Владимир Путин занял президентский кабинет в Кремле, меня это порадовало.В марте я голосовал за него. А до этого, перед парламентскими выборами, устно и письменно убеждал сограждан голосовать за правых и центристов — мне хотелось, чтобы будущий лидер страны получил вменяемый парламент, а не мафиозную «стрелку», где «красные директора» или просто состоятельные фирмачи, подкупив парочку фракций, могли без проблем приобрести выгодный им закон, где депутаты клыками держались за собственные безразмерные льготы, но так и не приняли Закон о земле, в результате чего эта самая земля до сих пор безнаказанно разворовывается, а мы по-прежнему ввозим мясо из стран, где луг и пашня принадлежат не чиновнику, а крестьянину.Действительно, о Путине как о личности я не знал почти ничего. Но то, что знал, давало надежду. Его ввел в политику Собчак, рекомендовал Ельцин — значит, не дурак, не вор, не коммунист, не слабак.Жалею ли, что голосовал за Путина? Нет, не жалею. Сегодня, уже зная о совершенных им ошибках, я бы вновь голосовал за него. Вы вспомните конкурентов! Ведь даже Скуратов в своих четырнадцати костюмах норовил в президенты, справедливо полагая, что Кремль лучше Бутырки… Президент России — это не царь, не Бог, не отец родной. Это всего лишь первый чиновник государства. И требуется от него максимально хорошо выполнять свои должностные обязанности.Кто выполнял бы их лучше Путина? Я таких сегодня не вижу.Вторая война в Чечне? Но ее начал не Путин, а Басаев. Была ли у руководителя страны возможность реагировать на вторжение иначе? Выбить боевиков из Дагестана и остановить войска у порога Чечни? А если через три месяца взорвут не четыре жилых дома, а сорок или сто сорок? И как быть с теми русскими, чеченцами и прочими, кто оказался под бандитами — плюнуть и забыть? Как быть с заложниками — заранее вычеркнуть из списка живых? Я убежден: у этой задачи хорошего решения не было, приходилось выбирать между плохим и катастрофическим. Увы, в большой политике случай не уникальный. Когда Саддам Хуссейн полез в Кувейт, американцам во время «Бури в пустыне» пришлось уничтожить полтораста тысяч иракских солдат, виновных лишь в том, что ими правит самовлюбленный параноик.Умница Тэтчер послала на далекие Фолкленды целую армаду, и что-то не помню, чтобы ее за это осуждали. Чечня — трагический узел, который придется распутывать десятилетиями. И не надо требовать от президента быстрого решения — в таких делах чем быстрее, тем кровавее… Федеральную реформу я поддерживаю: ведь чем всевластней губернатор, тем бесправнее под ним народ, тем больше простор для коррупции. Почему в истории со Скуратовым большинство губернаторов встало на его защиту? Не потому ли, что прокурор, на котором висит обвинение во взяточничестве, не посмеет возбуждать дела по той же статье? Правда, Егор Строев доказывал, что губернаторы необходимы в высшей власти, ибо доподлинно знают российскую жизнь. Но тут выяснилось, что в здании его администрации снимала офис фашистская организация. Если самый авторитетный губернатор не имеет понятия, что творится рядом с его кабинетом, что же он знает обо всей области? Губернатор должен заниматься губернией. Иначе получается горький анекдот: в Приморье замерзают люди, а Наздратенко летит в Москву решать исторические судьбы России. Лучше бы решал историческую судьбу местных котельных… Мне нравится прагматизм Путина, его спокойная деловитость, способность брать на себя решение сложных государственных проблем. Нравится, что он крепок и вынослив — лошадиная работа требует лошадиного здоровья. Что облетал полстраны: надо знать, чем управляешь.Нравится, что молод — есть время учиться и воплотить усвоенное в дела.О Гусинском и Березовском говорить не стану: у меня к ним отношение сложное, я его не раз высказывал — но когда против предпринимателей возбуждают уголовные дела, они получают «арестантскую неприкосновенность». Вот окажутся дома и на свободе — тогда и поговорим.Что меня тревожит в действующем президенте? Честно говоря, я весь год с тревогой ждал, что Путин начнет совершать ошибки — без них и вообще-то в жизни не получается, а на таком посту — тем более. В конце года Владимир Владимирович эти ожидания оправдал.Самая тяжелая ошибка — гимн. Дело даже не в том, что это символ испустившей дух диктатуры — хотя не слишком приятно донашивать белые тапочки за покойником. И не в том, что это пятая перелицовка изначально холуйского текста: даже меня, твердокаменного пионера, готового в любую минуту умереть за Сталина, неприятно поразило когда-то, что покойному основателю посвящена одна строчка, а живому продолжателю — две. И не в том, что, в отличие от «Интернационала», «Священной войны» или «Дня победы», этот опус никогда не был в народе любимым. Главная ошибка в том, что Путину или его советникам в данном случае изменил прагматизм. Аргумент, что за Александрова нынче больше народу, чем за Глинку, сиюминутен. Конечно, власти не уйти от популизма.Но полагать, что один Шандыбин равен одному Ростроповичу, весьма опрометчиво. За три года до выборов к Ростроповичу прислушается минимум миллион человек, а к Шандыбину — собственная жена, да и то в случае большой удачи. Есть у проблемы и экономическая сторона: в страну Ростроповича, Плисецкой, Солженицына, Захарова, Евтушенко инвесторы охотно станут вкладывать деньги. А вот государству, где царят косноязычие, злоба и зависть, ни пришлые, ни свои капиталы не грозят… Само принятие государственной символики было актом бессмысленным. Куда торопились? Принята символика — но какой страны? Какую Россию мы строим? О какой мечтаем? Тут полный хаос мнений. Сперва надо определиться со страной, а потом уж с символикой.И вообще, гимны создаются не так. Они растут из земли, как дерево. Этот же воткнули сверху — авось приживется. Но символика, принятая путем думского торга, не объединила, а расколола страну. Слишком много раздражения и злорадства вырвалось наружу. Коммунист Куваев уже обещает, дорвавшись до власти, расправиться с русским гербом. А честолюбивый спикер Селезнев утратил обычную осторожность, хамовато намекнув на маразм и склероз первого президента России — может, с медицинской точки зрения он и прав, но не худо бы Селезневу помнить, что старый и больной лев все равно лев, а молодая и здоровая вошь все равно вошь… Наверное, история с гимном не слишком значительна. Сейчас утверждена любимая песенка Государственной думы третьего созыва. А четвертая дума примет что-нибудь свое. Так что пожелаем Сергею Владимировичу Михалкову долгих лет и крепкого здоровья — оно ему понадобится года через три для очередной перелицовки текста… Боюсь ли я отката в тоталитаризм и зажима гласности? Не боюсь. Хотя попытки такие неизбежны: слишком сильно давят на президента позавчерашние инструктора ЦК КПСС, не успевшие сделать карьеру при большевиках и не сумевшие при демократах. Ничего у них не получится — зубы не те и Россия не та.Однако президент не имеет права транжирить свой авторитет на схватки с медиамагнатами и тем более с журналистами. Я не в восторге от аналитических программ НТВ: не нравится, когда ведущие служат не профессии, а хозяину, когда на «Гласе народа» слишком старательно подбирают «народ» и слишком тщательно «фильтруют базар».Но Путин не рядовой телезритель, он гарант Конституции. И для него дело чести — защитить право любого журналиста России высказывать любое мнение о президенте России… Все мы родом из «совка», из воровского тоталитарного режима.Нашей демократии всего девять лет — даже не подросток. Мы учимся жить в условиях свободы, и президент учится вместе с нами. К высшей государственной должности его никто не готовил, со сложнейшим механизмом приходится осваиваться на ходу.Безусловно, любой шаг Путина надо объективно оценивать и при необходимости жестко критиковать. Но все же стоит помнить, что президент такой же человек, как и мы, просто заплечный мешок у него потяжелее..Прогноз этого института о результатах президентских выборов был признан в свое время самым точным.— Общество выбирает лидером сильного человека, способного навести порядок в стране. Разговоры о том, что Россия ориентируется на тоталитаризм, — бессмысленны. Россияне свободолюбивы. Когда мы проводили опрос, всего треть голосов поставили на первое место материальное положение, тогда как остальные две трети поддерживали свободу. Гражданам импонируют действия нынешнего президента. Он доказал, хотя бы своей борьбой с олигархами, что он самостоятелен. Вероятно, этого он и сам от себя не ожидал. И настроен на то, чтобы провести реформы в России.[/i] — Я бы назвал 2001 год годом реального наступления реформ в России, потому что президент хорошо осознает: если теперь не удастся осуществить реформы, то этот процесс затянется надолго. Пока складывается благоприятная экономическая конъюнктура и цены на нефть высоки, нужно закладывать базис, благодаря которому Россия сможет безболезненно существовать и развиваться. К тому же психологическая почва для реформирования благоприятна.— Мы впервые заметили, что есть группа людей, которые снова готовы чем-то пожертвовать. Согласно проведенному опросу нежелающие жертвовать материальными интересами (социальная и пенсионная реформа не всем нравится) не превышают 35%. Остальные 65%, то есть большая часть граждан, готовы принять реформы, несмотря на то, что они заставят их «ужаться». Эти люди надеются, что реформы выведут их жизнь на более благополучный уровень. Это связано с ростом надежд из-за прихода к власти Путина. Но психологический ресурс не может существовать вечно. Этот ресурс должен быть втянут в процесс реформирования общества.Если не удастся сблизить программу реформ и психологическую реакцию, если слияния не произойдет, как происходило, например, в Европе, когда население доверяло правительству, то общественное настроение в конце 2001 года будет пессимистичным.