Последний бал коммунизма

[i]И за эти двадцать лет, кажется, Олимпиаду разобрали по косточкам.Как 200 временных летних кафе, появившихся летом восьмидесятого во всех районах столицы СССР.И, мол, никому эта Олимпиада не нужна была. И денег стоила колоссальных.Договаривались исследователи даже до того, что со спортивной точки зрения Олимпиада провалилась.Что ж, оставим негатив на совести авторов.[/i]Не мы ждали Олимпиаду.Она заставляла встречать ее.Ажиотажем вокруг льготных билетов, распространяемых через профкомы предприятий. Категорическим советом родителям — вывозить детей из Москвы. Штурмовыми темпами строительства современных стадионов. Да и ценами на товары. Пять колец на шоколадке увеличивали стоимость на несколько копеек.Пожалуй, впервые мы ощутили на себе рыночные отношения: любое использование символики повышало стоимость. Оттуда и крылатая поговорка про Мишкину физиономию.Олимпиада была необходима нам всем. Олимпиада состоялась. Прошла на высочайшем для того времени уровне. И выполнила те идеологические задачи, которые перед ней ставились. А негатив — от лукавого.Ну, прежде всего, мы узнали, какой бывает колбаса. Пахнущая мясом и специями ароматная салями. Сочный сервелат, нарезанный то-о-ненькими ломтиками по 3 миллиметра. И десять таких ломтиков, наплавленные в вакуумную упаковку. Помню, остатки олимпийского стола продавались в течение нескольких месяцев. Эти самые упаковки салями и сервелата стоили 45 копеек. 100 грамм! Мы в те годы оперировали в магазинах понятием «палка». И выходила олимпийская нарезка весьма дорого.Тем более, что палочного эффекта не производила.А соки! Помните, те самые, югославские — фирмы «Дона» и финские от «Марли»? «Кока-Кола», вынужденная снять свою продукцию с бойкотированных игр, уступила место этим отнюдь не монстрам безалкогольного рынка. Надо сказать, что кокакольщики были отнюдь не принципиальными буржуями, ретиво стоящими на защите ценностей своего свободного общества.Символ Америки ханжески присутствовал на Играх своим апельсиновым напитком «Фанта». К слову сказать, в официальной летописи «Кока-колы» московская Олимпиада числится наряду со всеми остальными с 1928 года, когда шипучка впервые удостоилась звания официального спонсора. На московской Олимпиаде красных человечков сменили оранжевые. «Кока» осталась в политике, а «Фанта» преодолела бойкот. А мы отрывали приклеенные трубочки и одним глотком выпивали 200граммовые параллелепипеды сока со вкусом вишни. Альтернативные трехлитровые банки отечественного производства после Олимпиады вызывали раздражение и ностальгирующие вздохи...Как принято говорить, в канун Олимпиады наши девушки узнали слово кастинг. Когда, опять-таки впервые в советской истории, участниц парада отбирали не по комсомольской анкете, а по физическим данным. Красивых, а не регулярно плативших комсомольские взносы. Для парада открытия было отобрано около 500 девиц, 350 из них появились на беговой дорожке Лужников. Одно из условий отбора — рост. 173 сантиметра плюс-минус 3. И никакой блат не помогал! Девушкам не платили денег, но выдавали костюм, в котором они выступали, и пару кроссовок «Адидас» модели «Москва», выпуск которых, кстати, тоже был налажен на московском комбинате ЭФСИ в начале 1980 года...В 80-м мне было 11 лет. В тот год я выполнил норматив первого взрослого разряда в Спортивной школе олимпийского резерва ЦСКА. Олимпиада стала тогда для меня и моих сверстников настоящим откровением. Когда величайшие спортсмены были рядом. Их можно было потрогать.Несмотря на чрезвычайные меры безопасности.Хулители московской Олимпиады всегда приводят пример партийного маразма. Юрий Чурбанов, отвечавший за безопасность Игр, получил по итогам боевой орден. За три недели Игр в Москве не было ни одного инцидента. Даже похороны Высоцкого прошли без происшествий.Накануне Игр всем работникам милиции были выданы толстенькие карманные разговорники на пяти языках. Небывалый опять-таки случай в советской практике — любой постовой мог объяснить чужестранцу, как пройти на Красную площадь. И даже поведать особенно страстному, что проституция в СССР запрещена. Разговорник этот сохранился в моей библиотеке — подарил отец, вырвав предварительно особенно пикантные страницы.Я вспоминаю, как наша семья сидела под проливным дождем на лужниковской трибуне в день генеральной репетиции церемонии открытия. Ливень был ужасающим. По задумке режиссеров кульминация праздника — зажжение огня — требовало сухой погоды. Дело в том, что Сергей Белов, легендарный баскетболист, должен был пробежать буквально по головам. Юноши с трибуны, которая «рисовала» живые картинки, поднимали над головами щиты, по которым и бежал Белов с факелом. В день репетиции его просто-таки смывало с дорожки. Зато на Открытии над Лужниками не было ни облачка. Три недели солнца в дождливое лето 80-го — тоже маленькое чудо. Ставшее возможным благодаря знаменитым метео-ракетам.А потом были сами Игры. Три недели спортивного счастья. И грустная слеза улетающего Мишки.— Это была моя четвертая Олимпиада. Еще за десять дней до открытия и предположить не мог, что огонь буду зажигать именно я. Когда узнал, первой реакцией было — ни за что. Но потом одумался: такой случай выпадает раз в жизни. Для каждого спортсмена исполнение такого ритуала — большая честь.— Даже коленки дрожали на репетициях — ведь на меня смотрел весь мир. Представляете, если бы я сделал что-нибудь не так? Но мы долго репетировали. Несколько раз люди, державшие меня на руках, не выдерживали, и я буквально валился им на головы. Пришлось умолять организаторов, чтобы внизу поставили ребят покрепче.У подножия факела была такая система, что при малейшем источнике огня чаша озарялась пламенем. Но до чаши нужно было добраться. На генеральной репетиции собрались 100 000 человек, пошел сильный дождь.Бежать «по головам» было очень трудно. Деревянное покрытие постоянно скользило. А «живая» лестница-то винтовая — пришлось несколько раз начинать все сначала, так как сильно заносило на поворотах. Но ничего, справился, зажег...— Я сам себя подстраховал. Так как я когда-то занимался легкой атлетикой, то решил надеть низкие шиповки от дождя. Но этого не понадобилось. Советский Союз был очень богат и разогнал все тучи на территорией Москвы. А вот с шиповками вышла накладка. После открытия я встретил одного из чиновников федерации. Он начал на меня орать благим матом за то, что я бежал в шиповках «Adidas». Дело в том, что спонсором Олимпиады была японская фирма «Мецуна», а тут человек, который зажигает заветный огонь, бежит в обуви другой фирмы. Но кроме этого бюрократа никто ничего не заметил. Так что скандал замяли.За последние двадцать лет о знаменитом олимпийском Мишке сказано все, кроме: кто его породил и кто его уничтожил. В стенах Научно-исследовательского института эластомерных материалов и изделий, по предложению патриарха отечественных шоупрограмм Иосифа Михайловича Туманова был создан чудо-зверь.Работа над созданием высокоидейного образа олимпийского Мишки была поручена лаборатории надувных изделий. Шкуру хищника сотворили из обыкновенной прорезиненной ткани, которую использовали для производства аэростатов.Весь Медведь целиком весил всего шестьдесят три килограмма.Гигантская игрушка имела внутренний объем сорок кубометров.Некоторые особо подозрительные граждане утверждали, что внутри чудовища таился специально обученный работник органов, который управлял движением Мишкиных лап. К их великому разочарованию, внутри животного никого не было.Его трогательные коротенькие лапки крепились на шарнирах и управлялись с помощью обыкновенных веревок. Олимпийский талисман надували по частям — уши отдельно, лапы отдельно, корпус отдельно. Пробку прикрепили на затылок.Сейчас мало кто поверит, что знаменитый полет полюбившегося всем лесного жителя пришлось пробивать буквально с кровью. Высокое партийное начальство никак не хотело понять, как это медведь может летать, — если не дано животине бороздить воздушное пространство, то нечего здесь и выдумывать.Уже в преддверии закрытия Олимпиады, когда самое незначительное движение самой последней статистки было отточено до совершенства и утверждено во всех мыслимых инстанциях, какой-то очень большой, но не очень сообразительный начальник заявил, что Мишка не полетит. Он вдруг вспомнил, что над Москвой проходит масса оживленных авиационных трасс, и, не дай бог, гигантская кукла нарвется на авиалайнер.Помощь пришла с самой неожиданной стороны. Когда проклинавшие все на свете устроители уже готовились пересыпать нафталином долженствующие вознести Мишку к небесам воздушные шары, в процесс вмешался некий генерал авиации, которому жутко понравилась идея с летающим медведем. Он взял на себя всю ответственность и распорядился обеспечить гигантской кукле «зеленую улицу».Насчет того, что было с Медведем дальше, существуют разные версии.В связи с проведением в Москве недавних Юношеских игр возникла идея, чтобы маленького Минутку благословил его именитый дедушка. Планировалось отыскать олимпийского героя и устроить ему триумфальное возвращение. Дедуля-медведь должен был спланировать прямо на поле и передать символическую спортивную эстафету внуку. Однако престарелую куклу нигде найти не удалось. Известно лишь, что до поры до времени Мишка с заплаткой на заднице красовался на ВДНХ в павильоне «Космос» в качестве одного из выдающихся достижений советской промышленности. Когда же выставка превратилась в один огромный рынок, о медведе как-то позабыли. Знающие люди утверждают, что полуразвалившегося зверя сожрали крысы, которым, видите ли, пришлась по вкусу прорезиненная ткань. Так или иначе, несчастный Мишка исчез навсегда, как и страна, которую он когдато представлял. Сейчас о нем вспоминают, пожалуй, лишь его создатели, которым в свое время выплатили за изготовление талисмана по 300 рублей.[b]Лев спел про мишку [/b][i]За исполнение главной песни Олимпиады Лещенко получил Орден Дружбы Народов. Мишка улетел в поднебесье, а песня осталась. Про «лето чудес» и про «олимпийскую сказку», которую Москва пережила наяву в 80-м. В общем для молодого поколения эта Олимпиада и осталась легендой, о которой мы много чего слышали, но ни-че-го не знаем. Следующим, после мишки, символом Олимпиады-80 для нас является Лев Лещенко....В офисе Лещенко листаю альбомы с черно-белыми фотографиями. Четвертый альбом уже пошел, а снимка из тех Лужников так и не находится. Мое бесполезное занятие прерывает сам Лев Валерьянович: [/i]— И не старайся! В момент исполнения песни «До свиданья, Москва!» я сидел на трибуне. Вокруг было много важных чиновников. Мне как участнику Закрытия Олимпиады дали билет на хорошие места. А песня звучала без меня.— Ну да. Вообще было удивительно, что эта Олимпиада состоялась. В 1979 наши войска вошли в Афганистан... И к нам многие спортсмены не приехали, в том числе и американцы. Бойкот, понимаешь ли, хотя неправильно это было, несправедливо: зачем же вмешивать в спортивные дела политику? В итоге накал спортивной борьбы был не таким острым, что ли. Но праздник все равно был — всем праздникам праздник.— Ну, это сложно было не заметить. Всех иногородних отправили за пределы города. Москва сразу опустела: одни москвичи — благонадежные, с неподпорченной репутацией... Город стал чистенький, каким я до этого никогда его не видел. Открылось много летних кафе, потом мы еще несколько лет ходили в эти кафешки, они превратились в пивные и кафетерии. И, конечно, продукты! Во время Олимпиады магазины уже не нужно было брать приступом....Наша Олимпиада была интереснее и круче многих. Атмосфера была изумительная —словно происходит какое-то чудо и ты становишься его соучастником.Тоталитарное общество, которое мы так старательно маскировали, на самом деле может лучше организовать такое событие. Целые трибуны на закрытии Олимпийских игр создавали панно, менявшееся, как в калейдоскопе: голуби, флаги стран-участников, цветы... Разве в той же Америке потянули бы такое великолепие? Это сколько же надо было оплатить статистов, массовки! А тут нагнали молодежь, отрепетировали, когда какую ткань или плакат поднимать — и все дела. Ребята были только рады, что стали участниками такого шоу.— Когда Александра Николаевна Пахмутова и Николай Николаевич Добронравов предложили мне спеть эту песню, ставшую практически гимном Олимпиады, я, естественно, очень обрадовался. Но перед записью они меня предупредили: решать, кто споет эту песню, будут не они, а Иосиф Михайлович Туманов, который ставил праздник закрытия Олимпиады.«Если по настроению подойдете вы, Лев Валерьянович, то вы и будете петь. А если Туманов захочет женский голос — будет певица!».— Тендера на песню не было. Песня «До свиданья, Москва!» была продиктована сюжетной линией закрытия — взмывал в небо огромный макет надувного медведя на воздушных шарах... Но когда я записывал песню — я ничего не знал, куда летит этот Миша? Задача была спеть нежно и тепло. Кроме меня песню записали еще Таня Анциферова и группа «Самоцветы». В итоге Туманов принял решение соединить нас.— Все правильно. Сначала мой голос доминировал. Я начинал: «На трибунах становится тиише...» Уже на словах «Улыбнись, не грусти на проща-анье» вступила Таня Анциферова. А заканчивали мы вместе с «Самоцветами».— Я считаю ее очень хорошей певицей. Несколько лет назад мне передали, что она собирается подать на меня в суд. Якобы где-то я высказался о ней нелестно: мол, для того, чтобы делать карьеру на эстраде, нужно держать себя в форме. Глупости! Это в прессе как-то решили нас столкнуть! Я никогда не позволяю себе подобных высказываний в адрес коллег! — К тому же ее не нужно было раскручивать! Я до сих пор часто пою ее в концертах. Очень хорошо помню свои ощущения, когда я сидел на стадионе, на этой самой хорошей трибуне, кажется, в светлом костюме из кремплена, и вдруг наступила эта тишина. Тревожная. И удивительно нежно зазвучала эта песня, и из ворот стадиона выехал мишка (его несли несколько спортсменов), и на припеве «Расстаю-утся друзья!» он полетел. Для меня все это было шоком, потому что я не ожидал, что драматургия праздника так ляжет на эту песню. Было состояние необыкновенной эйфории: люди плакали, обнимались...— Были, наверное, и немало. Шумных «лав стори» не припоминаю. Но, кажется, после Олимпиады, как и через пять лет после Московского фестиваля молодежи и студентов, в городе появились темненькие детишки...— А я уже спел. Гимн России. На музыку Глинки и на стихи Елены Небыловой. Сейчас он должен находиться где-то в районе администрации президента. Надеюсь, что моя версия там понравится. Я во всяком случае очень доволен тем, как спел этот гимн.