Я другой такой страны не знаю...

[i]Тридцатые годы в стране были не только серыми жестокими буднями. И на советской улице случался праздник, когда в кинотеатрах крутили «Цирк» и «Веселых ребят».Восхищенным взорам трудящихся представлялась сказочно счастливая жизнь, с экрана улыбалась белокурая красавица со шваброй в руке, а из динамиков разливалась музыка, да такая, что сразу становилось легко на сердце от песни веселой. Музыку к этим наркотическим фильмам писал Неуважающий вас Дунаевский Павел Аедоницкий, композитор:[/b] О том, что Дунаевскому единственному разрешено иметь запрещенные пластинки, что они с кинорежиссером Александровым просматривают, изучают голливудские мюзиклы, в кругу советской богемы знали или догадывались все. Но с особым смаком рассказывали о некоем приемничке, принимавшем иностранные радиостанции. Песни, на них звучавшие, якобы и служили «источником неисчерпаемого вдохновения» Дунаевского. Никита Богословский в своей книге даже окрестил героя-композитора: «Сдунаевский». [i]— Шептались, что и марш из «Веселых ребят» уж больно похож на песню из одного американского мюзикла. Вообще его часто упрекали в плагиате, но он на такие разговоры не обращал внимания. Хотя другим плагиата не прощал. В то время большой популярностью пользовался эстрадный дуэт Лядовой и Пантелеева. Они взяли песню Дунаевского «Дорогая». Лядова, сама композитор, все в песне переделала посвоему и, не показав автору, спела. В ответ ей Дунаевский написал письмо в «Советскую культуру»: как можно так исказить авторский замысел?! И подписался: «Неуважающий Вас И. О. Дунаевский».Возможные подвохи относительно собственной самостоятельности в творчестве Дунаевский чувствовал прекрасно. Однажды в Доме композиторов он вел пленум, посвященный песне.Вдруг посреди пленума встает Никита Богословский:«Мое выступление будет самым коротким из всех. Я вам сейчас покажу ноты и попрошу сыграть». Показывает ноты: Харьков, издательство Циммермана, 1924 год. Автор (не помню фамилии), вальс «Королева ночи». И просит Дунаевского вещь исполнить. Но тот, зная, что Никита Владимирович так просто слова не просит, отказывается. Мол, извините, плохо вижу, очки забыл. Тогда садится за инструмент Жарковский, играет... Звучит «В лесу прифронтовом» (то есть песня, известная как творение Блантера). Доиграл — в зале тишина. Богословский: «На этом мое выступление окончено». Ошарашенный Дунаевский помолчал, а потом объявил: «Перерыв». Потом это все, конечно, разбирали, дошло до ЦК. Но там решили: если советский народ принял песню, значит так тому и быть.[/i][b]Я люблю жить с мамой П. Аедоницкий:[/b] [i]— Дунаевский производил впечатление необыкновенно общительного, открытого человека. Но тоже со всякой ерундой к нему не сунешься. Исаак Осипович, пойдемте выпьем — это исключено. Он ведь принадлежал к композиторской элите. В то время он был невероятно богат, поэтому у него часто одалживали. Я был свидетелем того, как кто-то из композиторов попросил его: Исаак Осипович, одолжите на пару дней рублей сто». Он ответил: «Нет, я меньше тысячи не даю». — «Почему?» — «Если дашь меньше, не вернут».Я знаю, что обслуживающий персонал в Рузе его просто обожал. Он когда приезжал, всех угощал. Приезжал в Рузу очень часто с мамой, восьмидесятилетней старушкой, и объяснял: «Я люблю жить с мамой, она очень плохо слышит, поэтому никогда не дает советов и не мешает. И мы всегда с мамой любим за обедом выпить 50 грамм».[/i]Никто из композиторов, отдыхавших вместе с Дунаевским в Рузе, не мог припомнить, чтобы он прогуливался с коллегами по аллеям. Он на весь день запирался в доме и работал. Только вечером выходил на волейбольную площадку.— [i]Дунаевский производил впечатление необыкновенно увлеченного человека музыкой, жизнью, женщинами... Я сам не раз ловил эти алчные взгляды.Я даже думаю, ему нравилась моя первая жена Арканова. Он, кстати, очень симпатизировал этой семье (отец моей жены Борис Самойлович Арканов был известным театральным деятелем). Так случилось, что мы с женой развелись. Я рассказал об этом Исааку Осиповичу. Он отреагировал неожиданно: «Что вы! Жена-еврейка — это же настоящий кошмар. Это такая ревность! У меня была жена-еврейка, она говорит: «Исаак, куда ты идешь?» — «Иду на репетицию, ты же знаешь». — «Нет, ты идешь не на репетицию, я это чувствую». — «Ну хорошо, пойдем со мной». — «Нет, я не буду тебя проверять, но ты идешь не туда». И так каждый день! [/i][b]Иссяк Осипович О. Фельцман:[/b] Так уж у нас принято: сначала создают себе кумира, а потом его развенчивают. Сколько слухов во время войны вызвало «молчание» Дунаевского! По этому поводу даже острили: Иссяк Осипович Дунаевский.Тем более в это время на первый план выдвинулся молодой и талантливый Соловьев-Седой.В начале пятидесятых годов в жизни самого мажорного советского композитора было время бесконечного минора. Началось все с одного крайне неприятного инцидента, произошедшего с его сыном Евгением. После бурной вечеринки приятели Евгения решили покататься на его машине.Выкрали у него ключи, вывели машину из гаража. Покатались, разбили автомобиль. В результате погибла девушка. Как выяснилось, Евгений был к этому не причастен. Но ведь для сплетников в этой истории было столько соблазнительных деталей: Дунаевский, пьяные дружки, дачи, машины, девушки... Эти события послужили толчком для целой кампании, развернувшейся вокруг Дунаевского. [i]— Я сделал заявление в ЦК с тем, чтобы немедленно прекратили эту травлю. И все обошлось. Но для Исаака Осиповича это был страшный удар. Я заметил даже перемену в его характере: раньше он был жизнерадостный, открытый, а тут замкнулся в себе. Но по-настоящему о его переживаниях я узнал только спустя пятьдесят лет.Мне дали прочитать письмо Дунаевского к его сестре: «Зиночка, я давно перестал молиться.Но если ты не потеряла еще этой способности, помолись нашему еврейскому Богу за русского Тихона. Он спас мне жизнь и честь». Но тогда он мне ничего не говорил, никаких слов благодарности.[/i] [i]— Однажды я спросил Исаака Осиповича, знает ли он заранее, какая песня будет особенно популярна? Он ответил: «Смотря что понимать под словом популярность. Если твою песню каждый день передают по радио, это очень хорошо, ее все будут знать. Но это все-таки еще не популярность. А вот когда ее запели пьяные на улице, вот это уже настоящая популярность».[/i]