Генерал Громов намерен пополнить ряды генерал-губернаторов

— Не знаю, на чем основывал свое заявление Илюхин. Я не могу утверждать, что это люди из окружения президента. Просто есть такое шестое чувство... Я уверен в том, что организаторы и исполнители терактов — это не только люди, которых называют чеченцами. Кто это, сейчас трудно сказать. Зачем гадать на кофейной гуще? Надо их найти, выявить, тогда будет совершенно точно известно.— Как, наверное, и многие, я все время пребываю в каком-то напряжении: вот-вот, не дай бог, еще где-нибудь рванет. Во-первых, наши спецслужбы упустили время. А во-вторых, то ли опыта у них мало, то ли что-то им мешает... Если говорить о Москве, то здесь проводится очень много нужных действий — правительством Москвы, всеми структурами, ему подчиненными. Федеральные службы в Москве тоже помогают. Но, наверное, в столице им можно было бы действовать активнее.— Да, войскам там делать нечего. Войска — это такая сила, которая еще ни одну политическую задачу не решила. А Чечня — прежде всего задача политическая. Должно быть принято решение по разгрому террористических баз. И не от случая к случаю, должна быть плановая операция с привлечением авиации. Даже при том, что наша авиация сегодня находится в ужасном состоянии, она, безусловно, боевые задачи выполнять способна. Есть и другие средства. Мы можем использовать и ракетные удары. Для этого в стране есть все, было бы желание.— Безусловно. И не только Басаева, но и всех тех, кто сегодня играет первые роли в бандформированиях.— Нельзя вообще говорить, где было бы больше эффекта — при действии внутренних войск или только Министерства обороны. На то и войска, чтобы они достигали эффекта. Но внутри страны должны действовать только внутренние войска. А у нас все как-то под шумок происходит. Шумок этот начался в 93-м году, когда разрабатывалась ныне существующая доктрина. Там впервые была записана формулировочка о том, что в виде исключения применение вооруженных сил внутри государства возможно. Вот исключения и начались. Девяносто третий год — первое исключение, расстрел Белого дома. Потом еще исключение — девяносто четвертый, ноябрь, начало войны в Чечне. Так называемое наступление так называемой оппозиции. На самом деле это были войска. Потом (конец 94-го — начало 95-го) собственно ввод войск в Чечню. Теперь — в Дагестане. Словом, «исключений» становится все больше и больше. Но я твердо убежден: армия в подобных разборках участвовать не должна.Или же армейские дивизии надо передать во внутренние войска МВД, и пусть они в этом качестве воюют.А эффективность войск зависит от задач, которые перед ними ставят. В Дагестане задача не была такой уж сложной. Но проблема в том, что там войска очень сильно торопились. Не войска, вернее, а их командование. Уж очень сильно оно торопилось доложить верховному главнокомандующему, что задача выполнена, все разгромлены или (сейчас новое выражение появилось) рассеяны. Что освободили одно село, другое... Притом не докладывалось, за счет каких потерь. У меня большой опыт, и мне непонятно, как можно за сутки потерять 24 человека. Если бы я в Афганистане за сутки потерял 5 человек, а там воевали не 20 тысяч, а 140-тысячная группировка, то уже не был бы командующим.Или их сроки поджимали, или задачи так ставились... Я это совершенно не понимаю. Притом яркий пример перед глазами — действия НАТО в Югославии. Ну что мешало авиации сначала все разгромить, уничтожить, то есть создать соответствующие условия, а потом уже применять сухопутные войска! — Да, это очень большая ошибка. Действия были предприняты в эмоциональный момент — люди шли на защиту своего дома, своей земли... И теперь вернуть это оружие будет крайне трудно.— Конечно, есть опасность создания таких же банд, как в Чечне. Для этого есть все условия. И жизнь соответствующая...— Это решение неправильное, потому что напрямую нарушает федеральные законы. По-человечески мне понятно их стремление не допустить гибели своих ребят. Но все-таки вопрос надо решать как-то по-другому. Не путем нарушения законов России.— О реформах в Вооруженных силах идет много разговоров. Я еще в период вывода наших войск из Афганистана понял, что единственный способ не допустить гибели наших 18-летних мальчишек — это решительный перевод Вооруженных сил на профессиональные рельсы. Многие этого не понимают, ищут разные причины: то денег нет, то пятого, десятого... А на самом деле просто нет желания провести настоящую реформу. Самые главные проблемы в том, что профессионал есть профессионал, он и воюет по-другому. Нынешние же контрактники — люди неподготовленные. Призывают, например, Иванова или Сидорова из запаса, дают ему намного больше денег, он подписывает контракт и идет воевать. Но между нынешними контрактниками и молодыми ребятами, которые служат срочную службу, нет большой разницы.— Почему против? Я как раз не против этого закона. Просто пока не вижу реального законопроекта, который можно было бы сегодня принять. Существуют уже четыре варианта, но все они имеют ярко выраженную политическую окраску, их разработчики — депутаты из различных фракций. И поскольку законопроекты не могут быть приняты, они даже не выносились на рассмотрение.— Нет, такой закон должен быть обязательно. Но он нужен только при комплектовании армии на тех же принципах, как сегодня.— В Госдуму я пришел не для того, чтобы мелькать на экране, швыряться стаканами и обливать кого-то водой. Я работаю в Комитете по международным делам.Занимаюсь проблемами, связанными с подготовкой к ратификации таких договоров, как СНВ-2, конвенция о запрещении химического оружия, соглашение об открытом небе и так далее. В Комитете по международным делам я возглавляю подкомитет по контролю за разоружением и международной безопасностью.— Вы правильно говорите, и это уже спланировано.— Приходят матери солдат, погибших в Чечне. Многие из них так и не нашли своих сыновей. Другие люди просят помочь в житейских проблемах. Но обращаются и специалисты с предложением своей помощи. Например, в разработке тех или иных законопроектов или международных соглашений, таких, как СНВ-3. Еще больше приходит писем, но, к сожалению, просто нет сил на все отвечать.— Не то что критикую. Как гражданин России я не удовлетворен его работой. И еще в 91-м году я видел, что Борис Николаевич, увы, не является тем человеком, который способен повести нашу страну по пути созидания. Когда Госдума рассматривала вопрос об импичменте президенту, я проголосовал «за» по всем пяти пунктам.— По всем. В 93-м году был категорическим противником расстрела Белого дома. Я тогда был заместителем министра обороны, но фактически вообще не участвовал в работе военной коллегии, которая собиралась в ночь с 3 на 4 октября. Специально не пошел на эту коллегию. Сказал, что не буду участвовать в акции. Потом я был категорическим противником войны в Чечне. За что меня из Министерства обороны, мягко говоря, и попросили.— Путин высказался только сейчас по этому соглашению, а я — сразу после его подписания. Соглашение было направлено на фактическое признание независимости Чечни. Хотя в его подготовке принимали участие практически все российские ведомства: министерства иностранных дел, внутренних, юстиции... Просто удивительно, каким образом мог родиться на свет текст такого соглашения. Я еще в то время говорил: оно приведет к очень плохим последствиям.— Соглашение инициировали президент и его окружение, а Лебедю было лишь доверено, грубо говоря, его проталкивать. Что он и сделал — под предлогом того, что вот, мол, проливается кровь... Предлог был благородный, лучше не придумаешь. И быстро-быстро соглашение подписали. Здесь усилия Лебедя, конечно, проявились.— Я никогда не видел ни одного момента в истории нашей страны, где Лебедь мог быть востребован.— Вот в 91-м году была эйфория по поводу Бориса Николаевича Ельцина. А в 96-м — точно такая же, но уже по поводу господина Лебедя. Лебедь ничего хорошего стране не принесет. Я знаю хорошо этого человека. В Лебеде очень сильно развито стремление к личной безраздельной власти, это главная у него движущая сила. Все остальное вторично: люди, события, организации, государственные интересы... Главное — достичь власти.— Мусульманский фундаментализм, конечно, значительно опасней для нашего государства, чем НАТО. Хотя я не приветствую того, что НАТО сохраняется как военно-политическая организация. Как политическая — пожалуйста. А как военный союз он изжил себя полностью. Свою точку зрения я доказывал и в самом НАТО. Кстати, натовцы, когда шел разговор по ликвидации Варшавского Договора и будущего Европы, были тоже не против прекратить все блоковые системы. Но говорили-говорили, а на практике сделали все наоборот.— Я только приветствовал этот поступок, еще в то время.— Я и на своем месте так же поступил.— Не предлагали, потому что я еще до начала войны выступал против нее. Если бы в то время так же поступили многие высшие должностные лица Минобороны, то, может быть, и войны бы не было. Сохранили бы сотни тысяч людей. И бардака сегодняшнего не было бы.— В Афганистане была совершенно другая ситуация. Нельзя сравнивать с тем, что было в Чечне...— Конечно, считал. До того как мне предложили стать командующим 40-й армией, я уже три с половиной года находился в Афганистане. У меня был большой опыт. И я считал для себя и честью и долгом возглавить эту уникальную армию. С тем чтобы не допустить бестолковой, никому не нужной гибели людей. И побыстрее завершить всю эпопею. Меня и назначили, собственно, на вывод войск.— Трудный вопрос. Наверное, пока нет, поскольку я уже решил идти на выборы кандидатом в губернаторы Московской области. А там — как судьба сложится...— Критиковать никого не намерен. В том числе и Тяжлова. Потому что сама нынешняя жизнь в Московской области является самым лучшим критиком всей деятельности ее администрации.— Это слово не очень подходит. Московская область — совершенно уникальная территория в нашей стране, и ее жители достойны иной участи. Не хочу ничего сказать плохого в адрес Тяжлова — очень опытный человек, но знаете ли...Нельзя слишком долго быть на одной должности. Его время ушло, и он должен это понимать. Плюс его некоторые личные качества… — Никого не просил и никакого согласия на то, чтобы меня внесли в эти списки, не давал.— А протестовать не стал, потому что меня это не волнует. Моя самая главная цель сегодня — выборы губернатора Московской области.