Любовь на зоне малолеток
Четверть века режиссер Владимир Поглазов отдал московскому театру «Современник». Потом создал собственную антрепризу – театральное общество «Поглазов и компания». Нынешним летом профессор Поглазов задумал благородное дело: сыграть перед малолетними заключенными несколько спектаклей из репертуара русской и мировой классики. Целых три недели антреприза Поглазова будет колесить по колониям центральной России. Стартовала же благотворительная акция «Родник надежды», поддержанная Советом предпринимателей при мэре и правительстве Москвы, в Можайске.– Представьте, что перед вами – нью-йоркская набережная, – говорит Владимир Петрович. – Где-то там – статуя Свободы…Ребячьи глаза загораются. Многие из зрителей в одинаковых черных хэбэшках впервые попали на театральный спектакль. И разве важно, что музыка льется из выставленных на всеобщее обозрение аудиоколонок, а на «американской набережной» красуется герб Можайска? А вообще этих подростков не обманешь. Возможно, поэтому юная Машкова и ее столь же молодые коллеги Саша Горелов и Дима Афиногенов не халтурят. На подмостках история любовного треугольника, но до чего же необычного! Преуспевающему бизнесмену Гарри наскучила жена и он решает «подсунуть» благоверную однокашнику – недотепе и хроническому неудачнику. Гарри с потрясающей легкостью удается воплотить замысел в жизнь. Но вся троица не подозревает, чем это обернется.– Мы специально начали «Родник» с комедии, – рассказывает режиссер Поглазов. – В спектакле заняты всего три актера, он не требует больших декораций. Но в этой постановке не только развлекуха и юмор. Прежде всего это история человеческих отношений. Надеюсь, ребята поймут, что мы хотели до них донести: не все в жизни определяется деньгами.Когда по сценарию в руках одного из рассвирепевших героев-любовников появился нож, зал захохотал. Счастье этих маленьких арестантов, что в холодном оружии они пока способны видеть не только орудие убийства. И с упоением, какое бывает только у детей, вызывают артистов на поклоны.– Жалко, что нет у нас настоящего занавеса, – горевал на прощание Ваня Березов. – Ничего, вот освобожусь – пойду в настоящий театр. С матерью… А режиссер Поглазов стоял под деревьями и курил. «Все думаю, можно ли в следующую колонию везти «Записки сумасшедшего», – протянул он, ни к кому не обращаясь.