Национальное достояние: Герасимов, потом — я

— Рано или поздно амплуа «герой-любовник» приходится менять, не говоря уж о зрителях, которым странно было бы видеть меня, нынешнего, в облике, не дай бог, Ромео. Мне и самому наскучило играть то, что давно «отработал». И это нормально. Тем более что с возрастом я и сам стал другим человеком.— Нормальный мужик! Который многое знает и еще… может. Я знаю, что многое могу! И реализую: почему здоровый, полный сил, не бездарный и не глупый мужик не должен себя реализовать?! — Надеюсь, что я уже артист с хорошей фактурой. А насчет спроса… Даже при минимуме фильмов, работа над которыми в прошлом году шла, в трех я сыграл главные роли: с Наташей Андрейченко мы у Астрахана «сложную» любовь изображали в фильме «Подари мне лунный свет»; у дебютанта Андрея Разенкова снялся в «Тестах для настоящих мужчин» и, разумеется, «Крестоносец-2»! Необычайно рад, что поработал с Иваном Дыховичным: в моем экранном амплуа вдруг появилось нечто… — Меня ни Ромео, ни Гамлет никогда не интересовали. Вот Плюшкин — да! До сих пор обожаю! Во ВГИКе он играл и Плюшкина, и Звездича, и Флоридора из «Мадмуазель Нитуш»… Но все четыре года готовился к роли сына плотника Сореля, которого зовут Жюльеном: сначала спектакль дипломный, потом — в Студии киноактера, потом — многосерийный телефильм… Во многом, думаю, в «плейбои» он зачислен именно благодаря Жюльену.— Разумеется, во ВГИК я поступил по блату. Отец свою первую настоящую роль в кино сыграл ведь у Герасимова в «Людях и зверях». Герасимов… Я начал фильмы его смотреть, читать о нем. Когда поступать поехал в Москву, опоздал, к тому же, набирал актерскую мастерскую Бабочкин. Но какой мог быть Белорусский театральный?! Я Москву покорить должен был… «Еременко Николай Николаевич учился в школе № 63 города Минска с шестого класса. В результате недостаточного прилежания успевал по основным предметам на «3».Комсомолец. Общественные поручения выполнял добросовестно: был старостой 10-го класса, членом редколлегии стенной газеты, активно участвовал в художественной самодеятельности. Читает много. Увлекается театром и кино. Занимается футболом и баскетболом. Имеет веселый, добрый нрав». Это из характеристики, выданной для поступления в вуз.— «Что вы нам почитаете?» — спросил меня Сергей Аполлинарьевич на собеседовании. «Заболоцкого», — отвечаю. Он на меня внимательно посмотрел: «Что именно?» — «Грозу». — Он брови поднял: «Ты сам это любишь, мальчик?! Ну прочти, прочти!». И я понял: примут! Ведь отец меня просто заставил выучить это стихотворение: во время съемок Герасимов столько раз бубнил его.Хотя, конечно, мальчишескими своими мозгами я вряд ли понимал тогда всю глубину этого произведения.Макарова, правда, меня в мастерскую не хотела брать: в тот год нас, «детей», много оказалось — Наташа Бондарчук, Володя Тихонов. Потом мне передали, что Герасимов пообещал «из этого мальчика» артиста сделать. Хочется думать, обещание свое он сдержал; я ведь единственным из почти двухсот его выпускников снялся у него аж в шести фильмах: «У озера», «Любить человека», «Красное и черное», «Юность Петра», «В начале славных дел», «Лев Толстой».Больше у него только Тамара Федоровна снималась… Кинодебютом Николая считают роль Алеши («У озера»). Однако, если подойти к понятию «дебют» формально, то лет в двенадцать промелькнул он в «заказухе» от ГАИ. И, между прочим, с мамой — нарушал на улице порядок… Киносудьба народной артистки Белорусской ССР Галины Александровны Орловой не сложилась: был у нее театр, был муж — известный по театру и кино Еременко Н. Н.-«старший», был сын — герой рассказа… В дебютном фильме режиссера Еременко (который «младший») «Сын за отца» ее портрет промелькнул на стене кабинета… Я, между прочим, в разговорах наших не преминул «ущипнуть» героя: — Признайся, ведь боялся ты с отцом сотворчества? Не может быть, чтобы не возникали «варианты»… — А чего мне бояться-то? Да если по правде, избегал я с ним сотворчества! Но от судьбы не убежишь: нам Валентин Черных принес сценарий с ролями и для «старшого», и для меня.Отцу вот-вот должно было исполниться семьдесят, он показался мне каким-то потухшим. И мне захотелось его хоть встряхнуть. С разговорами о режиссуре я обращался ко всем своим приятелям: кто-то что-то вроде обещал, кто-то исчезал сразу.В общем, деньги, найденные на постановку, могли улетучиться. И я решился на дебют.Но я — прежде всего артист, и как только предложили новую роль, тут же забыл и о своих «претензиях» в освоении новой специальности, и о грядущих лаврах в режиссуре. Хотя за свое кино мне не стыдно.— Ну, сыграть министра — ради бога, но быть им — несколько иное. Во-первых, пришлось бы бросить профессию, в которой уже чего-то достиг, стать чиновником — этого я не представляю для себя. А во-вторых, я уже и язык белорусский даже забыл: быть министром страны, язык которой ты не знаешь?! Это называется забить гвоздь в собственный гроб, остальные добьют националисты.В бытность «молодым» и «популярным» он избирался членом райкома комсомола. А V съезд кинематографистов вывел его почти в «политбюро», его избрали членом Правления Союза кинематографистов — Союза, от членства в котором его когда-то отпихнули с формулировкой универсально-безликой: «До новых значительных работ». А между тем самая значительная из его сорока с «хвостиком» ролей им уже была к тому времени сыграна — лейтенант Володя Дроздовский в фильме «Горячий снег». Он и сам, между прочим, считает эту свою роль в кино лучшей. Популярны, разумеется, Жюльен и стармех в «Пиратах XX века», но лучшая… Именно Дроздовский Володя.— Творческой? Могу только благодарить господа, что столь благосклонна эта самая судьба ко мне. Житейской? Ну как можно ощущать себя совершенно счастливым в стране совершенно несчастной? Семейной? Семья приобрела уже тот стабильный статус, когда все нервы-бури, вытекающие из разницы между «М» и «Ж», уже были и прошли… А поскольку люди мы с женой неглупые, ошибок молодости повторять не хочется.— Да упаси боже самого себя увидеть на экране! — Исключительно с себя! Но поскольку я не хочу все-таки быть Иваном, не помнящим родства, то с Гера-си-мо-ва! — Они и так будут наказаны!