Там, где рыбки пляшут
Совсем без варягов, правда, не обошлись. Хореографом спектакля выступил петербуржец Эдвальд Смирнов, известный и представлениями Волочковой, и постановками с Виктюком, и ледовыми программами для фигуристов. Бертман, отнюдь не сторонник застывших форм, решил, что Смирнов борозды ему не испортит.Создатели действа заявили о своем объединении в “постановочный jazz band”. За визуальную сторону отвечали, конечно, Татьяна Тулубьева и Игорь Нежный. На поверхности лежит определение их создания как “рапсодии в черно-белых тонах”. Как сказала Тулубьева, цвет применительно к эпохе Гершвина кажется им фальшью. Белые ступени, по которым движутся одетые в чернобелое фигуры, чуть напоминают описание одного из первых мюзиклов Гершвина, песня из которого носила символичное название “Лестница в рай”. Иллюминация наверху оживляет имя великого композитора. Костюмы и декорации существуют не сами по себе, они – часть сложного механизма, приводимого в движение теми самыми фигурами.Теперь о фигурах и их мучителях. После спектакля исполнители выглядят хотя и довольными, но усталыми. А вы думаете, оперному артисту легко подчинить себя ансамблю, плясать и прыгать, как рыбки из колыбельной Клары или даже почти как цирковой тигр (пробег по стульям одного из героев дня, Олеся Парицкого). А дрессировщики щелкают кнутом: сложись вчетверо, ноги за уши (требует Смирнов), с улыбкой или какой там еще эмоцией на лице (вторит Бертман), и при этом пой правильно и хорошо. Владимир Понькин не только весьма тонко справлялся со своими прямыми дирижерскими обязанностями, но и прыгал, помаленьку степовал, соединял по ходу действия узами брака влюбленных. И даже стал первым в мире летающим дирижером! Правда, слухи о разных разностях еще до постановки ходили, были и всякие мистификации. Вполне в духе Гершвина: говорили же, что его знаменитая “Рапсодия” является увертюрой к опере “Хижина дяди Тома”! Про геликоновскую труппу и хор давно известно, что они могут все. Они это и подтвердили.Заразительным весельем и актерским темпераментом среди ветеранов выделялся не так давно принятый в театр отличный бас Дмитрий Скориков. Собственно, солировать было не так-то просто. Ибо, как это порой случается в “Геликоне”, на сцене одновременно два Порги, две Бесс, три Клары…Про песни и говорить нечего. В герои всем хочется. И почти всем можется! Дэвид Юэн, автор самой известной книги о Гершвине, написал: “Хороший джаз звучит как Гершвин. Весь остальной джаз звучит как черт знает что”. Сегодня Юэн мог бы сказать: хорошо то, что звучит и выглядит как “Гершвин-гала” в “Геликоне”.