От работы ишаки дохнут, поэтому снег чистят вручную гастарбайтеры из Средней Азии

Около одной из групп тормозит УАЗ-»буханка»:– Снег, – слово звучит, как пароль.От толпы отделяется один, подходит к машине, заглядывает в окно:– Сколько?Несколько минут собеседники перешептываются, и наконец парламентер машет рукой и что-то говорит, по-моему, по-узбекски. Его товарищи молча залезают в кузов. Через несколько сот метров УАЗ разворачивается и, выехав на МКАД, мчится против часовой стрелки на юго-запад Москвы. Старшему бригады, Радику, предстоит убирать снег и лед в нескольких дворах одного спального района.Внутри «буханки» гастарбайтеры переодеваются, натаскивая поверх курток ватники и красные потертые жилетки дорожных рабочих. Главный инженер ремонтно-эксплуатационного предприятия, шепотом ругаясь, объясняет задачу: звонили из префектуры и предупредили: в двухдневный срок убрать снег с проезжей части всех внутри дворовых проездов! А иначе… А у инженера – полный завал. Дворников – и тех не хватает. Работают какие-то заезжие калмыки, приехавшие в Москву переждать холодную степную зиму. От их уборки больше вреда, чем пользы: еще до нового года «толкнули» налево весь противогололедный реагент – все выделенные им на зиму три ведра. Ну что ты будешь делать! И еще День защитника Отечества – и самый рьяный защитник, тракторист, ушел в настолько глубокий запой, что его не то что добудиться – найти не могут! И ведь не уволишь: кто пойдет на его место, на разбитый трактор, на нищенскую зарплату? По дороге выясняется, что один из узбеков, Лачин – тракторист. Он подсаживается к инженеру и, жестикулируя одними кистями рук, что-то доказывает. Сначала оба хмурятся, потом улыбаются. Договорились.Во дворе уже ждут три широкие самодельные лопаты, два лома и тачка. Задача – до обеда пройти восьмиподъездный дом: метров 150, а то и 200. Может, и немного, но гастарбайтерам предстоит расколоть и убрать образовавшуюся посреди двора колею, очистить ото льда бордюрный камень, а заодно убрать сугробы перед «ракушками». Вообще-то, это должны делать сами автовладельцы, но их, похоже, сезонные предупреждения о сносе нерасчищенных пеналов уже не пугают.Работа началась с перекура. Курили «Приму», завистливо поглядывая на мою пачку «Парламента». Наконец, разобрали инструменты, и по двору раздался стук и лязг лопат и ломов о снег, лед и асфальт. Часа через три дорога вдоль первых двух подъездов обрела вполне приличный вид. Если бы не две брошенные машины – очень даже приличный. Главный инженер, зябко кутаясь, топтался рядом: караулил, чтоб в магазин не побежали.– Так они ж мусульмане? – удивился я.– Это они у себя мусульмане! – ответил инженер. – А тут пьют, как верблюды! Я их на неделю нанял, так вот чтобы завтра утром за другими машину не гонять, этих караулю!Вскоре оказалось, что инженер был прав. Время подходило к обеду, и Радик кивком подозвал одного из земляков. До меня доносились обрывки разговора, который почемуто велся на русском:– Сбегаешь… возьмешь три… колбаса, хлеба…– А если денег не даст?– Даст, в обед обещал. Ну а не даст – вечером сбегаешь!Угостив Радика сигаретой, я узнал, «откуда у парня испанская грусть». Радик, хоть и узбек, но десять лет из своих сорока так или иначе прожил на территории России. Сначала армия – под Смоленском, где он перестал чтить заповеди Корана. Потом – МВТУ имени Баумана, ставшее на его памяти Государственным техническим университетом. Стройотряды на Смоленщине, общага на улице Баумана.– Меня ракеты делать учили, а кому они в моем Самарканде нужны, эти ракеты? – меланхолично говорил Радик. – Когда все эти бойни начались, а Узбекистан отделился, нам говорили, что лучше вас, русских, жить будем: весь мир своим хлопком завалим! А хлопок наш – тоже никому не нужен: плохой хлопок, выродился. Нашему председателю денег дали на семена – он на эти деньги дочку свою замуж выдал. За меня.Однако даже тесть-председатель не спас Радикову семью от бедности: кто не в поле, кто не сумел устроиться на узбекский завод «Дэу» – тот без работы сидит. Поэтому Радик последние пять лет ездит в Россию. А тот, кого он за водкой посылал, – стопроцентный русский. Родился и вырос в Фергане, уезжать не хочет…Но тут перерыв закончился: в конце двора появилась картина маслом – Лачин на тракторе! Это было чтото! Судя по всему, парень умел управлять ну в лучшем случае хлопкоуборочным комбайном, а потому с некогда импортной техникой справлялся с трудом. Трактор вихлял, временами его заносило, но до поры до времени обходилось.И лишь после обеда, когда русский узбек Константин принес две бутылки водки вместо трех и бригада согрелась, случилось то, что и должно было случиться.Лачин решил помочь землякам, которые лопатами ковыряли здоровый сугроб. Разогнал трактор и… Снес снег одним махом. Над двором повис металлический визг: один из клыков тракторного ковша пропорол насквозь гофрированную дверь «пенала».На счастье Лачина, инженер отошел. Радик очень по-советски выругался и приказал сугроб восстановить хотя бы частично. Гастарбайтеры, мигом протрезвев, быстренько набросали сугроб и перешли подальше от пропоротого гаража. Инженер ничего не заметил: обедать ходил.– Работайте, работайте! – еще издали закричал он, на ходу вытирая рот.– От работы ишаки дохнут, – переиначил Радик старую студенческую пословицу. А потом весело закричал: – Работаем, хозяин, работаем! Обедали малость! Перехватив мой удивленный взгляд, он пояснил, что, если узнают, что у него высшее образование, на работу вообще не возьмут.…С работы я возвращался, когда уже стемнело. По дороге от метро до дома я увидел знакомую компанию. В кабине чадящего трактора сидел, понурившись, Лачин, усталый Радик давал поручения. Узбекам предстояло до конца суток убрать здоровенный сугроб, который сгребли за всю зиму напротив входа в отделение Сбербанка.За водкой идти уже никому не хотелось.В город пришла весна. Снег начал таять, и наши дворы с каждым днем все больше показывают свое замусоренное лицо. Расскажите нам о том, как убирается ваш двор и как вывозится мусор. Мы ждем ваших звонков в пятницу, 12 марта, по телефону