Чем жила столица в январе 1908 года

Первый месяц 1908 года выдался не слишком богатым на события. Может быть, после Рождества и Нового года столица просто отдыхала? Почти незамеченой прошла очередная годовщина со дня основания Московского университета. Все торжества в Татьянин день ограничились богослужением. Даже традиционный годичный отчет не напечатали из-за того, что университетская типография не работала. Общий праздник измельчал и отмечался «тесными кружками». Тем более что 1905 год разделил студенчество на два непримиримых лагеря, возникли партии, союзы, ячейки… А ведь когда-то: Питомцы университета, Науки храма, храма света, Справляли шумно праздник свой. И разносился до рассвета Их Gaudeamus над Москвой... Остальные москвичи развлекались сто лет назад в соответствии со своими потребностями и возможностями. В один из арбатских синематографов заглянул зритель с гармошкой, и во время перерыва заиграл на ней. А его друзья-собутыльники затянули песню. Служащие и часть зрителей начали возмущаться; прения перешли в потасовку, и после короткой свалки вся компания отправилась в участок. Московское товарищество художников, отличавшееся от прочих «товариществ» тем, что стремилось показать работы «молодых и непризнанных талантов» различных направлений, организовало первую выставку русского авангарда «Стефанос» на Мясницкой. Преобладали здесь три художника – Давид, Владимир и Людмила Бурлюки, что дало повод фельетонисту пошутить: Трем плодовитым Бурлюкам Отведены почти две залы. Бурлюк и здесь, Бурлюк и там, Картины сини, желты, алы… Но тут загадка так легка, Что и не надо хироманта, Их плодовитость велика, Гораздо больше их… таланта! А известный искусствовед Игорь Грабарь писал гораздо более зло: «Когда входишь на выставку, то получаешь впечатление, что, кроме Бурлюков, здесь никого нет, и кажется, что их много, десять, может быть, двадцать Бурлюков. Потом оказывается, что их только трое и что один из них пишет квадратами и цифрами, другой – запятыми, а третий – шваброй. При ближайшем рассмотрении тот, который пишет шваброй, оказывается женщиной и притом обладательницей наибольшего таланта…» Видимо, после таких рецензий Давид Бурлюк, перепробовавший все разновидности «левых» течений в искусстве, начал выпускать «Пояснения к картинам Давида Бурлюка, находящимся на выставке». Но и такие подсказки мало помогали. Не обошлось без скандала и в торговом мире. Некто Г. И. Абрикосов обратился в купеческую управу с просьбой зарегистрировать учрежденный им торговый дом «Товарищество Г. И. Абрикосова и С-вей» (т. е. сыновей). Управа отказала заявителю, дав ему понять, что уже много лет существует товарищество «А. И. Абрикосова с-вей», а, учитывая, что оба Абрикосовы занимаются одним делом – кондитерским, то будет неудобно и неловко. Тогда Г. И. Абрикосов съездил в Тулу и там зарегистрировал свою фирму. Вернувшись в Москву, он открыл кондитерский магазин рядом с «настоящим абрикосовским». Пикантность ситуации была в том, что «новый» Абрикосов, бывший трактирщик, в недалеком прошлом по документам значился как Григорий Ильин. Новую фамилию он получил за полгода до инцидента. Московская купеческая управа направила в Совет торговли и мануфактур жалобу. Нынче, когда попыток «примазаться» к славе известнхых фирм множество, рассказ о «зачинателе» этого движения особого возмущения уже не вызывает…