Как Пушкин проиграл в карты главу из «Евгения Онегина»

Про Льва Александровича Пушкина известно не очень много, а между тем этот человек, оказавшийся в тени своего великого брата, оказал русской литературе весьма важную услугу. В отличие от Александра Сергеевича, который по стечению благоприятных обстоятельств попал в Царскосельский лицей, Лев Пушкин не получил достойного образования. Строки из «Евгения Онегина», где сказано «мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь» в точности соответствуют обстоятельствам его жизни. После необременительных домашних занятий Лев в 1817 году был отдан в Благородный пансион при педагогическом институте, но курса не закончил. К числу весьма полезных навыков, полученных младшим Пушкиным в эти годы, можно отнести познания в русском языке и словесности, которыми он занимался под руководством товарища своего брата, Вильгельма Кюхельбекера. Это было действительно важно: людей высшего света, без ошибок писавших и изъяснявшихся «на русском диалекте», было не так уж много: дворянство предпочитало общаться между собой по-французски… Оставив пансион в 1820 году, Лев Сергеевич вернулся в родительский дом. Он нигде не служил, а досуг скрашивал исполнением своеобразных секретарских функций у Александра Сергеевича, сосланного в эти годы на юг. Между братьями велась оживленная переписка, и, исполняя поручения старшего брата, Лев познакомился чуть ли не со всеми литераторами того времени. Сам он тоже баловался пером, и некоторые из его стихов фривольного содержания по сию пору ходят «по рукам», и их приписывают иногда перу самого Александра Сергеевича…. Старший брат стихи Левушки ругал, гонял его с поручениями, иногда присылал немного денег, зная сколь скуп их папаша – Сергей Львович, который был способен из-за разбитой за обедом рюмки читать длинные нотации… Между тем, младший Пушкин в ноябре 1824 года поступил на службу в Департамент духовных дел иностранных исповеданий, но служил «из-под палки», а в октябре 1826-го и вовсе вышел в отставку, объявив, что желает стать военным. И в 1927 году определился юнкером в Нижегородский драгунский полк, с которым выступил в поход. На военной службе Лев нашел себя и, служа на Кавказе, скоро был произведен в прапорщики, участвовал в двух военных компаниях. Товарищи по полку его любили – был он смелым рубакой, щедрым и приятным молодым человеком. И вот когда у Льва жизнь вошла в колею, с его братом и случилось одно из тех происшествий, которыми изобиловала судьба Александра Сергеевича… Однажды Лев Пушкин получил от брата тревожное письмо, в котором Александр сообщал ему об утрате пятой главы «Евгения Онегина», при обстоятельствах, ставящих его в неловкое положение. Сначала, живя в Москве, он проиграл ее в карты – Александр Сергеевич был заядлый игрок и даже состоял у московской полиции на особой заметке, как известный банкомет. Играл он, главным образом, в штосс, и сев как-то за игру с тестем Льва Сергеевича, А. М. Загряжским, проиграл ему все деньги. Охваченный азартом поэт пожелал отыграться, поставив на кон рукопись пятой главы. Ставка была принята: помимо художественных достоинств, рукопись имела и реальную стоимость – издатель платил Пушкину 25 рублей ассигнациями за строку! Стали играть снова, и опять Пушкин проиграл – рукопись перешла к Загряжскому. Тогда Александр Сергеевич поставил на кон ящик с дуэльными пистолетами… И – удача улыбнулась ему: он отыграл «Онегина», свой денежный проигрыш да еще тысячи на полторы «пощипал» Левушкиного тестя! Однако, на этом приключения не закончились. Вскоре после карточной баталии с Загряжским Пушкин выехал в Петербург, и дорогой рукопись пятой главы… потерял! Хватившись пропажи, Александр Сергеевич пришел в отчаяние – он уничтожил ее черновики, а по памяти восстановить текст не мог! Спас его Лев Сергеевич, обладавший феноменальной памятью. Иногда он любил произвести впечатление в обществе: прочитав на глазах у всех страницу незнакомого текста, он тут же повторял прочитанное наизусть без единой ошибки! Пятую главу «Онегина» он и сам разок читал, и слышал ее в исполнении Александра Сергеевича – этого было достаточно. Несмотря на то, что со времени читки прошло порядочно времени, Лев Сергеевич в точности восстановил текст по памяти, записав его мельчайшим почерком на трех листках бумаги, которые и переслал брату. Само собой разумеется, об этом происшествии братья помалкивали, и только близкие родственники были в курсе того, какой ценой была напечатана пятая глава. Только по прошествие многих лет непосредственный участник этих событий – А. М. Загряжский, узнав детали этой истории от Льва Сергеевича, рассказал все Н. П. Кичееву, а тот в мартовской книжке журнала «Русская старина» за 1874 год опубликовал заметку «Судьба пятой главы «Евгения Онегина». Таким образом, когда вы будете в очередной раз перечитывать «Евгения Онегина», вспомните, что пятая глава вошла в него такой, какой ее запомнил Лев Пушкин…