Самый великий киноамериканец

В последние десять лет некогда символ мужественности и вообще эталон мужской красоты сильно поправился; старость приходит ко всем в разных обличьях и никого не красит, но даже огромный, как слон, толстый Марлон Брандо выглядел на фотографиях и внушительно, и очаровательно.Российские зрители познакомились с ним относительно поздно, и фильм Артура Пенна «Погоня», появившийся на наших экранах в начале семидесятых, никак не отнесешь к лучшим работам актера. Брандо честно играет шерифа в южном городке, пытающегося удержать разгоряченную виски и провинциальными развлечениями толпу от суда Линча, который все-таки устраивают заключенному, сбежавшему из тюрьмы повидать любимую жену. Так и вошел у нас Марлон Брандо в разряд «социально-критических художников современных США», как любили формулировать советские СМИ.И мало кто в СССР знал, что этот актер способен сыграть все что угодно, быть таким разным, непохожим на себя прежнего и самого себя пародировать, играть и драму и комедию, танцевать и мрачно хмуриться с одинаковым и потрясающим эффектом. Да что там способен – к тому времени уже сыграл много всего разного.Итак, Марлон Брандо – секс-символ, грубовато-мужественный американец – это роль в фильме «Трамвай «Желание», сыгранная еще в пятидесятые и принесшая ему славу.Брандо – шекспировский актер: в «Юлии Цезаре» он был Антонием, и это лучшая роль в фильме, а сцена, в которой он успокаивает взбешенную убийством Цезаря толпу, и вовсе вошла в учебники по актерскому мастерству.Брандо – актер комедии: ему отдал дань сам король жанра Чарльз Спенсер Чаплин.Наконец, именно в комедии Брандо ухитрился стать символом американского патриотизма – как раз в фильме Чаплина «Графиня из Гонконга». Там его герой, американский дипломат в Южной Азии, произносит сакраментальную фразу – ее с тех пор помнит каждый американец, ведь актуальности она не теряет: «Я устал спасать мир».Как раз в те годы, когда до наших зрителей дошла «Погоня», Брандо переживал свой второй звездный час. Он стал европейским секс-символом в фильме Бернардо Бертолуччи «Последнее танго в Париже»; с тех пор его имя связывают еще и с сексуальной революцией в Европе. И тогда же сыграл персонаж, который сегодня знает весь мир, – дона Вито Корлеоне, основателя итальянской мафии в Нью-Йорке, в первой части большой киноэпопеи Фрэнсиса Форда Копполы «Крестный отец».Брандо быстро разбогател, став из безвестного, но преданного ученика актерских курсов, внедрявших в Америке систему Станиславского (в 50-е годы она была там в большой моде, и опять же с ее распространением связывают сегодня почему-то его имя, хотя он считал себя всего лишь «учеником великих последователей русского мастера»), знаменитостью в чисто американском смысле – настоящей звездой. О нем судачили газеты. Бессчетное количество женщин и восемь официально признанных детей – а по подсчетам журналистов двадцать пять. Мировая слава была омрачена трагедией, случившейся в начале 80-х с его дочерью Шейенн – отец, Брандо, был против ее брака с молодым человеком, употреблявшим наркотики и увлекавшимся хиппи. Брат Шейенн убил его, и доведенная до отчаяния девушка покончила с собой.Актер и его большая семья сделали все, чтобы журналистам было известно об этом как можно меньше. Но биографы Брандо пишут, что после этого его звезда стала клониться к закату. Он перестал следить за собой. Была в его жизни счастливая отдушина – кусочек земли на Таити, на берегу океана, где можно было прогуливаться обнаженным, как местные жители, далекие от цивилизации, подставляя тело теплому дыханию ветра. Он купил его еще в шестидесятые. «Если в моей жизни и были счастливые моменты полной безмятежности, – напишет он позже, – то это на моем острове, среди таитян. Таити сводил меня с ума, еще когда я был юнцом. Уже тогда я отличался несчастной страстью к чтению журналов «Национального географического общества», а потом, уже в Нью-Йорке, перерывал каталоги и киноархивы, чтобы отыскать хоть какие-нибудь фотографии Полинезии. А когда я увидел Таити собственными глазами, реальность превзошла все ожидания».В те годы такое было причудой даже для голливудского актера – и режиссеры использовали тягу Брандо к экзотике, снимая его то в «Острове доктора Моро» по Уэллсу, то в знаменитой роли безумного полковника, оставшегося во Вьетнаме, в «Апокалипсисе» Копполы – самом сильном американском фильме о вьетнамской войне.Третий звездный час Брандо начался в самом конце 80-х, и это трудно называть звездным часом. После долгого перерыва перед зрителем предстал усталый, опустошенный человек… и по-прежнему великолепный артист. Но поведение на съемках отличалось такой эксцентричностью и подчас даже наглостью, что журналисты писали о нем: «Священная корова взбесилась».Вспышки бешенства, сменяющиеся приступами усталости и депрессии, – не такая уж редкость для старого, хорошо пожившего мужчины, к тому же избалованного успехом. Но с Брандо, видимо, ситуация другая. Наверное, это просто была борьба с Историей – историей кино, в которую уходит – и не хочет уходить удивительный человек и великий артист, сыгравший так много и вопреки возрасту и болезни чувствующий силы сыграть еще много-много больше.