Бабы любят чубчик кучерявый

Знаменитые усы, “звездная” улыбка, широкие жесты, гусарская выправка. Вилли Токарев – одна из самых ярких звезд русского шансона – встречает свой юбилейный год (в 2009-м ему исполнится 75 лет!) в творческих хлопотах. Автор “Небоскребов”, “Тети Хаи” и “В шумном балагане” гастролирует по всему миру, дает концерты в ночных клубах Москвы (причем поет всегда вживую), работает над новыми альбомами. А в свободное время воспитывает вместе с женой Юлией, которая моложе его всего-то на 43 года, двух детей – мальчика и девочку.– Вилли, что в жизни труднее – добиться успеха или удержать его?[/b]– И то и другое очень трудно. Одни артисты взлетают в зенит славы – и тут же падают, другие взлетают и держатся какое-то время – потом падают. Третьи взлетают и держатся до самой смерти – как Элла Фицджералд, Фрэнк Синатра и многие другие. Я считаю, что у каждого своя судьба, которая зависит и от небес, и от него самого. Мне добиться популярности было легко, потому что я привык все делать сам: пишу песни – стихи и музыку, делаю аранжировки и даже сам записываю альбомы на своей студии.До эмиграции я работал с лучшими музыкантами страны, а может быть, и мира – в оркестре Анатолия Кролла, в симфоджазе Жана Татляна, в ансамбле “Дружба” Александра Броневицкого. Работа с этими коллективами дала мне возможность получить образование, которое не получишь ни в какой консерватории.– Я действительно уехал, потому что не мог петь мои песни здесь, они не вписывались в рамки существующего порядка. Хотя в Советском Союзе я жил очень хорошо, я уже тогда написал массу песен, которые стали популярными. Их пели Пьеха, Мулерман, Макаров, ансамбль “Дружба”. Я получал хорошие авторские, купил квартиру в Ленинграде и в деньгах не испытывал никакой нужды. Но я поехал, чтобы издать свою продукцию там, где мне не будут мешать.Я покинул страну нищим, у меня даже отобрали мой контрабас, на котором я мог бы зарабатывать деньги. Меня никто не ждал в Америке. Конечно, меня приняли бы евреи, но я не хотел никого обманывать и сразу сказал, что я русский, родился на Кубани. И за двадцать с лишним лет жизни на БрайтонБич я ни разу не слышал в свой адрес упреков в том, что я не еврей. Меня там уважают, я даже получил неофициальное звание – заслуженный еврей Брайтон-Бич, потому что воспел их в своих песнях.– Нет, я никогда не старался стать американцем, я был русским парнем, который соблюдал законы и правила этой страны. Потому что считаю, что никогда не нужно входить в чужой монастырь со своими правилами. И я очень благодарен Америке за то, что она приютила меня, дала возможность состояться. Мне даже дали американское гражданство, которое не имеют многие из тех, кто там постоянно живет. Я начинал с нуля: убирал квартиры, был разносчиком почты на Уолл-стрите, работал на пекарне, медбратом, механиком по ремонту печатных машинок, таксистом. Меня четыре раза грабили, могли убить. Там это очень просто, в Нью-Йорке убивают 50–70 таксистов в год.Понемногу начал выступать. Сначала я пел в каком-то кабачке, получая 120 долларов за вечер. Но скоро эта сумма выросла до двух тысяч долларов за три дня работы. Я смог купить квартиру, машину, стать человеком. А когда я выпустил диск “В шумном балагане”, мне посыпались приглашения из Японии, Южной Африки, Канады, Бразилии. Я выступал в ночном клубе “Одесса”. С началом перестройки ко мне нескончаемой вереницей потянулись писатели, артисты, спортсмены из России.Они приезжали в Нью-Йорк и говорили: “Везите нас к Вилли Токареву”. Самым светлым событием тогда стало официальное приглашение в 1989 году приехать в Советский Союз с концертами.– И вы после длительного перерыва вернулись на родину.[/b]– Меня отговаривали: тебя посадят за твои песни. Но я приехал с теми самыми песнями, которые когда-то запрещали. И вместо тюрьмы я имел триумфальный успех, дал более 70 концертов по городам Советского Союза. Выступал бесплатно в больницах, городских организациях, которые не имели возможности заплатить. Я никогда в таких случаях не торгуюсь – иду и пою.– Это правда, я потерял 200 тысяч долларов, по тем временам это были большие деньги. В 1990 году я дал около 170 концертов, проехал от Украины до Дальнего Востока, Камчатки и Сахалина. И заработал большие деньги. На них тогда можно было купить две квартиры, две машины и еще бы осталось на жизнь. Я не захотел конвертировать их в доллары. Дай, думаю, оставлю в рублях, страна уже другая, не надо бояться. Я оставил их в сберкассе, а сам вернулся в Америку. У меня тогда родился ребенок, поэтому два-три года я не мог ездить на гастроли. За это время деньги здесь поменяли, и когда я приехал, то на моем счету была сумма, которой мне не хватило бы на то, чтобы пригласить друзей на обед в приличном ресторане. Для сравнения: в Америке за 25 с лишним лет у меня в банке даже цента не пропало.Здесь же я потерял крупное состояние. Но я не виню в этом никого. Это так называемые форс-мажорные обстоятельства. Вся страна пострадала.– Я пою только живьем. Не могу обманывать зрителя, ведь пение под фонограмму – это наглый обман. Я бы таким певцам и певицам платил тоже “под фанеру”: после их выступления взял бы хорошую пачку долларов, пошелестел у микрофона, записал бы этот шелест на кассету и отдал бы им.Это было бы честно. Они хотят, не трудясь, заработать больше денег. Но всех денег все равно не заработаешь.– Чубчик – это хорошо, но и знаменитые усы Вилли Токарева действуют на женщин, как красная тряпка на быка. Вы их когда-нибудь сбривали?[/b]– Один-единственный раз. Когда я по конкурсу поступал в ансамбль “Дружба”, Броневицкий сказал: “Завтра приступай к работе, но сбрей усы”. Я сбрил, и меня тут же бросила моя девушка. Она сказала: “Я не могу тебя представить без усов”. Значит, подумал я, она любила мои усы, а не меня. Слава богу, кроме нее были другие девушки.– Вы знаете, у меня такое правило: если я встречаю женщину, которая мне нравится, но вижу, что у нее ко мне нет подобного чувства, я ее тут же теряю. Мне не надо ни сексуальных отношений, ни духовной близости – ничего. И еще: я никогда не имею дела с замужними женщинами – это у меня принцип. Не все женщины, даже очень красивые, могут задеть мои чувства. Иногда женщина потрясающе красива, а в сексуальном отношении – никакая. А бывает ничего в ней, казалось бы, нет, а вызывает у меня столько желания! Это какой-то секрет, я его не могу понять. Очевидно, какие-то волны исходят от такой женщины, происходит попадание в резонанс.– Ну, знаете, от ошибок никто не застрахован. Тем более, когда чувство побеждает рассудок, человек может натворить очень многое. У меня такое бывало, и я не скрываю этого. Но жизнь расставляет точки над i там, где это нужно, и с течением времени происходили разводы. Я считаю, это нормально. Если у человека неудобная обувь или одежда, он меняет ботинки, костюм, рубашку. Меняет машину, квартиру и даже государство.Так почему бы ему или ей не поменять вторую половину, если жить вместе стало неудобно? Я не имею претензий ни к одной из моих бывших жен и к детям тоже. И, насколько могу, помогаю им.– Расскажите, как вы познакомились со своей Юлией?[/b]– Мы познакомились в метро, она подсказала, куда мне ехать, и я пригласил ее на концерт. Я тогда жил в Америке и не думал, что мы можем быть вместе. Но так получилось, что мы очень долго перезванивались, встречались, и я увидел, что у нас много общего: музыкальные вкусы, чувство юмора, любовь к кино – Юлия училась во ВГИКе. Она любит читать, и я тоже много прочел за свою жизнь.Не скажу, что я потерял голову, наоборот, все взвесил очень трезво. И понял, что лучшего не могу и желать.– Это удивительно, но мы не ощущаем разницы в возрасте. Я могу сейчас сделать то, что я делал в 20 лет: проплыть 5 километров, отжаться 20 раз, пробежаться по Садовому кольцу рысцой. Я Скорпион, а по китайскому гороскопу – Собака. И люди, которые разбираются в гороскопах, сказали, что у меня потрясающая природная энергия. Да, она намного моложе меня, но любовь приходит к людям разного возраста. И это очень хорошо. Когда мужчина перестает замечать женщин, он уже не мужчина, а живой труп.– Прежде всего хочу, чтобы они были самостоятельными. Если кто-то из них упадет, я подниму, помогу встать. Но я бы не хотел, чтобы они надеялись только на папу и маму. Конечно, я сделаю все, что могу для их образования. Они занимаются в музыкальной и художественной школах. Они должны прекрасно знать наш язык, культуру, классику, должны быть стопроцентными россиянами.[b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕСергей НИКИТИН, депутат Мосгордумы:[/b]Досье “ВМ”Вилли Иванович Токарев родился 11 ноября 1934 года в Краснодарском крае, на хуторе Чернышов.Имя Вилли, которое после американской жизни и кругосветных путешествий певца кажется иностранным, на самом деле было типично советским именем Вилен, произведенным от аббревиатуры ВИЛ – Владимир Ильич Ленин.В 1974-м он эмигрирует в США, где проходит долгий путь от разнорабочего, почтальона и таксиста до кумира русскоязычной эстрады и звезды тогдашнего Брайтона. о время гастролей в Москве он познакомился с Юлией, которая вскоре стала его женой. “Я решил не возвращаться в Америку еще и потому, что там нет такой Джулии”, – откровенно признается Вилли.Сейчас у Вилли и Юлии двое детей, Эвилина и Милен, имена которых явно анаграммируют имя отца. У Вилли также есть сын Алекс, живущий в США, и старший сын – Антон Токарев, хорошо известный слушателям радиостанции “Русский шансон” в Петербурге.