Лариса Долина: Я никогда никого не копировала!

К слову, журналистам не просто работать с Долиной: она никогда не скажет больше, чем нужно, но и не побоится ответить на вопрос одним предложением.– Я слушаю не комплименты, а правду! Чувствуете разницу? Комплименты говорят всегда: хорошо ли, плохо ли. А мне говорят правду.– Только не мне. Я такая реалистка! Я такой критик для самой себя, что хорошие слова, комплименты звучат для меня как музыка. Но я все равно все про себя знаю. До противного. Я знаю, сколько мне нужно работать, чтобы довести до совершенства то, что умею. Я никогда себя не оцениваю на пять с плюсом. И потому никогда не утрачу, как вы сказали, чувства реальности.– Для меня это просто удовольствие огромное. Вот во второй половине апреля у нас в Нью-Йорке начинается запись совместного альбома с Джорджем Дюком. Это будет англоязычный альбом, ориентированный на США. Будем исполнять его музыку. И я уже в предвкушении этого события: я буду работать с музыкантом, пять раз титулованным «Грэмми», песни которого поют все, вплоть до Кристины Агилеры.– Владею. Чему он был несказанно удивлен. И выражал в интервью изумление: «Как она, живя в России, могла этому научиться?»– С 11 лет слушала, вот и научилась.– Никогда никого не копировала. Слушала сначала Эллу Фицджералд – она для меня как учебник по скэту. А потом, когда поняла, что достигла в этой области коекаких успехов, начала слушать немного другую музыку: баллады Билли Холидей и Кармен Макрей. Это очень чувственная музыка, где в исполнение вкладывается максимум души. Кстати, Эл Джерро мне рассказывал: у него был учитель, который говорил: «Конечно, это замечательно, когда тебя есть прекрасный голос и блестящая вокальная техника. Но если у тебя нет сердца, все твои качества никому не нужны».– Вы не правы абсолютно. Все прекрасно знают, что Игорь Бутман прежде всего великолепный джазовый музыкант. Но, естественно, мы и на джазе тоже деньги зарабатываем. Мы Игорем объездили всю Россию, всю Украину. Везде были аншлаги. И я счастлива, что так происходит. Потому что было время, когда джаз был в андеграунде. С приходом перестройки из всех подвалов полезло все самое жуткое, пошлое и непрезентабельное. Джаз ушел на задворки. А сейчас он вновь возрождается. И вы даже представить себе не можете, как я этому рада.– Конечно, а почему нет? Если я пою хорошую музыку и получаю за это достойный гонорар, почему бы и нет?– Никто никогда не ест, когда я пою.– Радует. И дисциплинирует.– Это была фантастика. Он сыграл мою песню на своих двух струнах. Причем точно «снял» саксофонную импровизацию, которая была сыграна Пресняковым. Мне позвонил Иосиф Пригожин, когда ехала на поезде в Мурманск: «Ты где? Мы сейчас смотрим канал «Культура», там идет китайский концерт из Кремля. Какой-то китаец на своем инструменте играл «Погоду в доме». Приезжаю в Мурманск, включаю телевизор, и начинается этот концерт уже по «России». Я была потрясена, что в программу китайских мастеров включили именно эту песню. Не «Подмосковные вечера» и не «Калинку-малинку», как обычно. Значит, у них это одна из самых популярных русских песен, получается?– Да, стала членом партии. Но я все равно не считаю себя политиком. Каждый член партии «Единая Россия» занимается в ней своим делом. Я занимаюсь своим. Моя работа в партии – петь. Я не хожу на митинги, не кричу на демонстрациях «Да здравствует!» Я считаю, что в этой партии собрались достойные люди. Очень достойные. Люди, которых я не просто уважаю, а очень им симпатизирую. А многих и просто люблю.– Нет, секундочку. Вы сравниваете коммунистическую партию с «Единой Россией»? Тут не может быть никакого сравнения.. Я родилась при коммунистах, я начинала свою карьеру строить при коммунистах. Натерпелась от этого строя и тогда никогда бы не вступила в ту партию.– Нет, я одиночка. И опять же пение не есть общественная нагрузка. Это моя работа. А что касается детства, мне приходилось делать то же, что и всем. Это была не нагрузка, а обязанность для всех – собирать металлолом, макулатуру. Нас заставляли, и я делала все как все.– Если б я обращала внимание на то, что пишут в желтой прессе, я бы наверное, поседела двадцать раз. Не существует для меня желтой прессы. Я ее в упор не вижу. Пусть пишут что хотят. Я выше того, чтобы реагировать на какие-то сплетни.– «Евровидение» – конкурс непредсказуемый. Но я хорошо знаю его ротацию. Я знаю, какие песни и какие группы там лучше всего идут. Группа «Серебро» идеальна для конкурса «Евровидение». По формату. И песня, написанная для них, идеальна для «Евровидения». И сейчас все зависит только от их уверенности в себе, от их мобильности, шика, блеска, умения себя подать. И, конечно, они должны хорошо спеть. А шанс у них есть.– Я не знаю, кто это вам говорил. Сейчас я вам это говорю. Но вы можете со мной поспорить...– Замечательно. Ясно и радужно.– Я ее не вывожу. Она сама себя выводит. Она взрослая девушка. Ей 24 года в мае будет. И на сцену она не пойдет. Она пошла в моду. Она менеджер, организовывает показы.– Как можно к этому готовиться? Это же происходит, когда мы об этом не знаем. Это планировать невозможно. То, что Бог дает… Для меня рождение Лины было большим счастьем, потому что я долгое время не могла родить.– Хочется (). Поэтому не спрашивайте.– Это как раз то, о чем в последние годы любит писать желтая пресса. Обо мне им больше нечего писать, поэтому они следят, на сколько килограммов я поправилась или похудела. Мне это абсолютно все равно.