Кремлевские соловьи

Гораздо обиднее, что ветеранов войны на концерте оказались единицы. Как выяснилось в гигантской очереди, вытянувшейся к двум металлоискателям перед Иверской часовней, все билеты были бесплатные, но достались, кого ни спроси, банковским работникам и сотрудникам телеканала «Россия», который вел прямую трансляцию.Не знаю, как там было в трансляции, но на площади не восхищаться Дмитрием Александровичем было нельзя. Под 20 номеров на холодном воздухе, ветер, у него шевелюра дыбом, да огромные экраны, которые девушки еще и в бинокли разглядывают, да неизбежные проблемы с аккомпанементом – не у всякого нервы выдержат. Тем более, наверное, Хворостовскому морально выступать на Красной площади труднее и ответственнее, чем Каррерасу, Паваротти и Доминго: им, не знающим тонкостей нашей неформальной госсимволики, в принципе все равно где петь – тут или в термах Каракаллы.Старался Хворостовский – нет слов. Удивительное свойство: поет он всякий раз лично для тебя. Простым смертным трудно понять: это наработанный артистизм, профессиональная «задушевность» или врожденное качество, искренность, которой нет цены, как донорству? Но каждый раз, когда начинаешь думать об этом на его концертах, все расчеты выскальзывают куда-то из извилин, освобождая место наслаждению необыкновенным тембром, который на женщин действует, как на мужчин – обтянутая попка Мэрилин Монро в фильме «В джазе только девушки».Впрочем, ровно год назад в Кремлевском дворце на его концерте военных песен утирали кулачищами свои мелкие слезы даже братки, у которых на бритых затылках тройные подбородки! На Красной площади справа от сцены каждые четверть часа били ослепительно сверкающие куранты. Иногда даже впопад – под марш из «Аиды», например.Но про эффект совпадения-несовпадения публика, пришедшая на Хворостовского, и только на него, быстро забыла. Равно как и про облака меж Василием Блаженным и Спасской башней, которые, застыв в лучах, простите за пошлость, заходящего солнца, навязчиво напоминали картину художника Рылова. В общем, фон был подходящий для всемирной трансляции, интуристовский по всем статьям. Этим обстоятельством, вероятно, объяснялось и исполнение в качестве последней песни избитых «Подмосковных вечеров» – ну дальше уже только «Очи черные» (к счастью, их не было).Запомнилась ослепительная улыбка Хворостовского на неаполитанских песнях. Запомнилась щемящее-грустная «Ноченька», которую он неизменно поет без сопровождения, зная, что неотразим в своей полной свободе.И «Однозвучно гремит колокольчик» чью ж душу не тронет? Были и курьезы. Первый. После антракта пел песню «Уж ты поле», а на экране какой-то умник придумал показывать маки. Ну, сидели бы ветераны, не отреагировали бы. А кто помоложе… Хм. Тем более что все поле маков было почему-то зеленое, как заросли отборной конопли.Второй. На «Однозвучном колокольчике» из таинственной дверцы, что справа от входа в Спасскую башню, вдруг, как из прорвавшегося мешка, посыпалась куча кремлевских клерков в темных, издали одинаковых, костюмах. Рабочий день в Кремле кончился? Да это Фрадков, оказывается, со свитой решительно пошел прямо в зал, не дождавшись конца номера. На словах «Предо мной на века, на века…» вся «кремлевская делегация» расселась где-то в центре перед сценой, не нарушив, впрочем, исполнения. Ага, вот все-таки почему досмотр был тройной, милиции – гораздо больше, чем голубых елей у Кремлевской стены, а на крыше углового здания, что наискосок от сцены слева, конечно, лежали никакие не фотографы, а самые настоящие снайперы с винтовками.Ну, и в-третьих, под песню «Вот солдаты идут» из той же непарадной калитки вывалила вторая серия кремлевских обитателей. Все еще сияющие куранты показывали 20.50. Ба! Да это Путин так же, без сомнений в правоте своих действий, прошагал в наш демократический партер с президентом Египта Хосни Мубараком в окружении целого сонма охранников бледнолицых и по-арабски смуглых. Оказалось, в Кремле только что закончился прием в честь Мубарака.В 21.00 куранты отбили «Славься» Глинки. На долю Путина и Мубарака выпали уже только «Темная ночь», «Журавли» и три биса, в том числе «17 мгновений» и «Дорогая моя столица».Под «Столицу» все стали хлопать как маршировать, многие бросились к сцене с большими букетами – но никого никуда не пустили. Только одна ветеранка в орденах, Зинаида Иванова, с потрясающими темно-бордовыми розами, устроила целый скандал и прорвалась-таки к Хворостовскому с приветствием от ветеранов. Она снайпер, оказывается.Знает, с кем и как тут надо разговаривать.