Рукавишникова знают все

— Это была конформистская позиция, но он был в этом естествен. Он никогда власти не противостоял и этим не кичился. Однако ему было легко поставить себя в системе советского искусства так, как он сам этого хотел. Он был достойным представителем своего цеха и вместе с тем человеком масштабным и амбициозным. Поэтому он «там» вел себя довольно уверенно и барственно. Это срабатывало. Он был главой МОСХовского отделения скульптуры. Он просто приходил, скажем, на выставку и ставил все так, как ему было надо. От его вельможных жестов рыдали все тетеньки из выставкомов...Хотя как человек вменяемый он относился и к этой власти точно так же, как и все люди с человеческими мозгами. Но это его путь.— К коллегам? Тут ведь как. Он был безжалостным в том смысле, что требовал достойного отношения к делу. Тем не менее он был снисходителен и даже пожалеть мог: понимал, что иначе какой-нибудь совершенно беспомощный скульптор, который лепит, скажем, пионера (но не может его слепить, как Томский), просто умрет с голоду.Помню, покойная моя бабушка меня шестилетним ребенком брала на худсовет к одному из художников «третьего эшелона». Так члены худсовета, придя принимать у него работу, сами ему ее слепили! Дед умел к этому относиться философски, понимал, что все мы люди. Другое дело, что именно эта система снисходительной уравниловки привела нас к такому «парагваю» в области искусства.— Множество современных скульпторов из-за отсутствия «социального» заказа переключились на изготовление рыб, жуков и улиток. Жуки и пауки просто заполнили ЦДХ и новую Третьяковку – не говоря уже о магазинах, где эти позолоченные рыбы соседствуют с Купидонами и Барби. Но, надеюсь, разницу между ними и работами деда видно. Как-то раз я даже поссорился с тетей с телевидения, которая уговаривала деда принять участие в программе «В мире животных».У меня с ней был трагикомичный разговор, который закончился на повышенных тонах – не смог сдержаться. Она мне говорила: «Вы не понимаете! Там такая программа! Рубрика «Тропинка к сердцу»! И вот у вашего дедушки – у него тоже всякие рыбочки! Кузнечики! И он пусть расскажет!»[i]В 1988 году Иулиан и его сын Александр были в числе организаторов одной из первых негосударственных галерей — «М’Арс». Зал в Филях стал тогда одной из главных площадок для «неформальных» художников.Однако, как говорит Филипп, «дед никогда не притязал на авангардность». «Авангардность» можно было найти у сына Александра – в те же семидесятые годы он занимался соц-артом – так что можно считать, что лаконичный памятник Достоевскому у РГБ вырос из его пародийных разухабистых «Баб с лопатой».[/i]— Мы с дедом дружили, обожали друг друга, но подчас он меня воспринимал как инопланетянина: в наушниках, в проводах, в музыке, похожей на жужжание из унитаза, – такой чебурашка, словом. Я его сильно всем этим обескураживал. В детстве я его, честно говоря, немного побаивался. Что же касается моего искусства, то я ведь остаюсь сознательно довольно левым по убеждениям. Это мешает, конечно, следовать его заветам.— Он был абсолютно в ладу с самим собой. Мы, художники, народ желчный и нервный. А дед был философ, и этим поражал и обескураживал. Скульптор Александр Бурганов, с которым у деда были очень хорошие отношения, очень здорово об этом написал: традиционное представление о художнике как о несчастном, чудаковатом и дурацком существе с семечками в бороде в отношении Рукавишникова не работало.Он держал себя очень просто. Никаких фанаберий. Многие, правда, развивают их в себе искусственно, и их можно понять – защитная реакция. Дед был по складу ума лишен разъедающего внутреннего монолога. Он осознанно все ненужное и лишнее от себя отодвигал.— Наверное. Что такое мороз и портянки, я понятия не имею.Наше поколение вообще тепличное: я с омерзением учился в школе, потом ходил в институт и все время слышал, что мои отец и дед – «главные по скульптуре», потом получил белый билет… А у него просто не было времени, чтобы лежать на диване и, поворачиваясь с боку на бок, предаваться обломовщине.При этом, разумеется, он был человеком со страстями и грехами. В молодости он был персонаж бесшабашный и «зажигал» так, как нам и не снилось. Гулять – так гулять! И он гулял. Есть фотография, на которой он в женском платье, с папиросой в зубах.Есть знаменитое портмоне, которое набито фотографиями девушек с мордочками, соответствовавшими эстетическим идеалам тех времен (губки – бантиком), и трогательными подписями «Любимому – дорогому – незабвенному». Их там невероятное количество. Настоящий мачо, словом.А потом он резко в себе что-то переключил и – повернулся к работе. В последние годы он вообще мало с кем общался– вот только с нами.[i]Вообще-то Иулиан Рукавишников хотел стать летчиком. В летной школе Рукавишников учился вместе с Василием Сталиным («Не то чтобы очень дружили, но по бабам вместе ходили», — говаривал он). Естественно, с началом войны записался добровольцем. В один из первых полетов отправился на неисправной машине: на то, что боевые самолеты будут летать долго, тогда никто не рассчитывал. Упал. Выжил, только двенадцать дней не разговаривал и не слышал. Естественно, летать дальше ему запретили. Он вернулся к отцу в мастерскую, работал трафаретчиком.Он будет падать и потом – как любой скульптор – с лесов.[/i]Однажды почти погиб, спасли его старые военные брюки — зацепились за гвоздь и задержали падение.— Посмотрим. Родители давно хотят внуков. Да я ведь и сам не забываю, как много для меня значили дед и бабушка (она всю жизнь была другом деда – у них были безумно трогательные отношения). Так что нежности и гордости за деда – у меня ровно пополам.[i]Генеалогическое древо Рукавишниковых внушительно (например, им приходится дальним родственником Владимир Набоков). Происходят Рукавишниковы из нижегородских купцов (в Нижнем их предки некогда построили едва ли не половину самых красивых зданий исторического центра).Сергей Михайлович Рукавишников, почетный гражданин города, воспитал сыновей Ивана (известного поэта-имажиниста) и Митрофана (именитого скульптора, конструктивиста и одного из отцов социалистического реализма), в семье которого 29 сентября 1922 года родился сын Иулиан.Иулиан Митрофанович – выпускник Суриковки. В 50-х–70-х годах считался бесспорным классиком соцреализма.Создатель многочисленных образов Ленина. В 70-е создает псевдоанималистские абстрактные скульптуры. Автор барельефа «Воскресение» для храма Христа Спасителя. Его жена – ФилипповаРукавишникова – скульптор-анималист, ученица Матвеева. Умер в 2000 году.Его сын Александр – тоже суриковец, тоже скульптор. Внук Филипп – тоже суриковец, тоже скульптор, автор тв-программы «Арт-зона».[/i]