Завтра знаменитому актеру Евгению Яковлевичу Веснику исполняется 80 лет

Он всегда разный, ведь почти каждый его персонаж имеет… реального прототипа.В «Приключениях Электроника», например, Весник «сыграл» своего приятеля Маршака, а в «Разных судьбах» его роль вообще вырезали, усмотрев в ней пародию на самого Сталина.В свои 80 Евгений Яковлевич любит жизнь во всех проявлениях. Между прочим, он плодовитый литератор, не ленящийся выйти на улицу, узнать, чем живут люди. За его плечами уже одиннадцать книг, еще одна готовится к выпуску в ближайшее время. — Евгений Яковлевич, накануне восьмидесятилетия хочется задать вам банальный вопрос: не приходилось жалеть о выбранном пути? Могли бы стать знаменитым писателем.— А у меня не было выбора! Моя мама училась в консерватории и в тридцать четвертом году во время голодухи на Украине устраивала дома музыкальные вечера, собирая вокруг себя людей, умевших играть или петь. Музыка рождала во мне образы. Хотя, конечно, я этого еще не понимал. Мама играла, а мне казалось, что она улетает на звезды и возвращается на землю. То она меня пугала, моя мама, то куда-то звала. Доконал меня Днепропетровский областной театр.Там почти все главные роли играл Владимир Кенигсон (который впоследствии сыграл в моей инсценировке «Господа Головлевы» в филиале Малого театра). Мне так это нравилось, что я стал подражать Кенигсону. Посмотрев «Отелло», украл у матери черный чулок, проделал в нем дырки для глаз, надел на голову и стал похож на омоновца. В этом чулке я пугал мать криками «молилась ли ты на ночь, Дездемона?» Отца расстреляли, мать сослали, и я остался один. Но Бог послал мне учительницу литературы Анну Димитриевну Тютчеву, правнучку поэта Тютчева. В четырнадцать лет я стал выпивать, попал в плохую компанию и на какой-то школьный вечер пришел, скажем так, не в форме. Анна Димитриевна подошла ко мне, погладила по голове и сказала: «Женечка, возьми себя в руки.Ты оскорбляешь память о своих родителях!» С моей идиотской фантазией она показалась мне ангелом, посланным на землю! Я тут же бросил компанию, стал учиться, поступил в драмкружок и начал готовиться к поступлению в театральное училище.— И эта ваша, как вы говорите, «идиотская» фантазия до сих пор не дает вам жить спокойно? — Именно. Мне иногда говорят, что я ненормальный. Если бы вы прочли мою последнюю (еще не вышедшую) книгу «Абракадабра», вы бы поняли, что эта характеристика не далека от истины. Зато мои фантазии помогают мне в режиссуре. Я поставил в Малом театре шесть спектаклей. Для актера это рекорд, по крайней мере в истории Малого театра такое впервые.— Рискну предположить, что вы видите очень интересные сны.— Я вижу сны в том случае, если мне чтото не удается днем.Часто решение приходит ночью. Моя жена свидетель: работая над спектаклем, я постоянно вскакиваю среди ночи, хватаю лист бумаги и что-то записываю.Бог, если он есть, к счастью, подарил мне способность вовремя проснуться. Мои сновидения, кстати, доказали мне, что сонники — абсолютная ерунда. Сны являются результатом увиденного и пережитого за день.— Расскажите свой самый необыкновенный сон.— После каких-то политических боев в печати мне приснилось, что Ленин залез на броневик и сказал: «Революции не будет.Все свободны». Это, пожалуй, самый оригинальный сон за последнее время.— Как актер и режиссер вы наверняка следите за работами своих коллег. А современных авторов как писатель читаете? — Как правило, больше тридцати страниц осилить не могу. А вот Астафьева читаю сколько угодно! Помню, он подарил мне книгу, где на титульном листе неровным почерком было написано: «Евгений, получил твою книжку. После тяжелого инсульта учусь писать. Научусь, отвечу подробно». И в тот же день я узнаю: ему отказали в пенсии! Слава богу, есть еще люди в России, даже среди руководства. Пенсию ему все-таки дали, причем в десять раз больше первоначальной суммы.Мне его проза близка до такой степени, что порой кажется: это я написал. Все, что он рассказал о войне, — истинная правда. Я считаю, что поэтов, писателей и, особенно, студентов литинститута надо прикомандировывать к обычным людям. К пьяницам, бомжам — кому угодно. Просто ткнуть пальцем: Иванов Иван Иванович, город Урюпинск, улица Слюнявая, такой-то дом, такая-то квартира. Пожалуйста, дорогой писатель, поживите с этим человеком три-четыре месяца. Узнайте, что с ним было раньше, о чем он думает, мечтает. Это же готовая книга! Но все ищут выгоду и упускают феноменальные натуры.Мне из Уссурийска присылают журнальчик, который называется «Лукоморье». Там, хоть и редко, но все же печатают Петра Кунашенко. Так вот, я утверждаю, что это абсолютно гениальный поэт! И таких людей в провинции полно. А наши издатели тем временем соревнуются в количестве мата, скабрезностей, изощренных половых актов.Мне это претит, хоть я и не ханжа. В свое время и водку употреблял, и не гнушался матерным словом, но в литературе этого не приемлю.— А ведь у нас в России говорят: «мы не ругаемся матом, мы на нем разговариваем».— Помню, у нас в Малом театре был бухгалтер Борисов. Когда Царев уставал, он звал его к себе. «Борисов, — говорил, — как у нас материальные дела в Малом театре?» И тот отвечал: «Понимаешь, ептыть, Михал Иваныч, епеныть, я прихожу в министерство, ептыть, говорю: «Что это значит?» А они мне, епеныть, говорят: «Ты что это, ептыть, себе позволяешь?» Цареву это так нравилось, что он хохотал до слез. Это я понимаю, это присказка вроде «тык сзать», он иначе не мог.А на войне? Я же вояка, прошел почти всю войну по-настоящему, а не как артист в агитбригаде. Команда такая: «Внимание! Натянуть шнуры. Пятнадцать секунд. Выстрел!» Это уставной вариант. Но если б я подал такую команду, мною заинтересовались бы «смершники» и проверили мою биографию: уж не враг ли? Обычно командовали так: «Натянуть, вашу мать, шнуры, вашу мать. Пятнадцать секунд, вашу мать, выстрел, вашу мать! По фашистской сволочи, вашу мать, огонь, вашу мать!» — Вы часто вспоминаете войну? — Часто о войне говорят те, кто на ней не был. Чуть меньше те, кто был в тылу. А те, кто воевал на «передке» и каждую минуту рисковал жизнью, вообще стараются помалкивать.Серьезные люди вспоминают войну по эпизодам собственной трусости, а не побед и парадов. Как чуть в штаны не наделал со страху, как вспоминал перед смертью маму, как друзей терял одного за другим.— А говорят, что человеческая память хранит только хорошее.— А почему вы думаете, что проявления трусости во время войны — это плохо? (Я, конечно, имею в виду не дезертиров и не самострелов.) У меня, например, на фронте было несколько эпизодов, благодаря которым я начал заикаться. Ничего плохого в этом нет, скорее наоборот.Когда человек перестает испытывать страх, он становится роботом.О себе я определенно могу сказать одно: меня в жизни воспитали родители, война и Малый театр. Моих родителей уничтожили за то, что они были честными, хорошими и очень знаменитыми людьми. Отец в двадцать шесть лет носил четыре ромба (это примерно то же, что маршал), мать боролась за улучшение быта рабочих и за это получила орден Трудового Красного Знамени. Их уничтожили, но не смогли поставить на колени и предать забвению! Убиенным моим родителям в наши дни открыли памятник и мемориальные доски, их именем назвали улицу. Других таких примеров нет. Что касается войны, то там было немодно становиться на колени. И лишь перед Малым театром я готов встать на колени с чистой совестью. Я имею в виду старый Малый театр, тот, что взял меня в свое училище в 40-м году.— Не боитесь выглядеть патетичным? — У меня три девиза в жизни. Первый — ответ на ваш вопрос. «Думать одно, а говорить — то же самое». Второй девиз. Сенека: «Надо мужественно переносить то, что ты не можешь изменить». И третий. Василий Розанов: «Беги толпы!» Это мой любимый девиз. Все беды происходят от вибраций толпы. Я, когда вижу очередь из трех человек, ухожу. Если кто-то лезет без очереди (допустим, в поликлинике), стараюсь не вмешиваться. Если я открою рот, то, скорее всего, пошлю нахала подальше, поскольку воспитан недостаточно прилично. По той же причине я не участвую в светских тусовках. Вы видели меня хотя бы в одном «Голубом огоньке» за многие годы? И не увидите, уверяю вас.Знаете, что меня, восьмидесятилетнего человека, радует в этой жизни? Очереди в библиотеки (я их часто вижу и не только в Москве), очереди в музеи, правильная русская речь из уст русского человека (что бывает, к сожалению, не очень часто). Меня радует, что за всю послереволюционную историю страны у нас, наконец, образованный интеллигентный и умный президент.Это позволяет сохранять надежду на то, что потихонечку все наладиться в нашей многнострадальной России. И не нужно будет вспоминать слова Василия Капниста: «К свободе Русь не подросла — не гни холодного стекла!» Евгений Яковлевич Весник родился 15 января 1923 года. В 1948 году окончил Театральное училище им. М. Щепкина.Работал в Драматическом театре им. К.С. Станиславского, затем в Театре сатиры, с 1963-го — актер Малого театра.Сыграл свыше 90 ролей в кино и телефильмах. Среди них: «Урок жизни», «Отелло», «Свет далекой звезды», «Стежки-дорожки», «Тема», «Единожды солгав», «Шапка», «Вас вызывает Таймыр», «Трембита», «Приключения Электроника». Участник Отечественной войны, кавалер семи орденов. Член союзов: театральных деятелей, кинематографистов, писателей. Народный артист СССР.