Как ломаются судьбы

Судьбы и характеры у людей разные, но болезнь наложила на всех однообразный и унылый трафарет рабства, рабской зависимости от наркоты.Говорят пациенты, проходящие реабилитацию (это третья стадия лечения после детоксикации и сенсибилизации, то есть выработки отвращения к наркотикам). Их горький опыт поучителен.Михаил, 30 лет, в прошлом менеджер.— Работал в приличной фирме, зарабатывал хорошие деньги. Не знаю, чего мне не хватало. Пристрастился к легким наркотикам. Думал, от них всегда можно избавиться, как от привычки к крепкому кофе. Экстези и кокаин перестали давать тот эффект, который был. Перешел на «качели» — когда употребляешь и то, и другое. Потом на героин. Он действовал успокоительно, но постепенно вытеснил все.На службе заметили неадекватное поведение. Однажды обнаружили и сам наркотик. Пришлось проститься с работой. Бюджет подрезан, где брать деньги? Не из дома же вещи тащить! Пытался вытеснить наркоту пивом и алкоголем. Ничего не получилось. Даже у пьяного сохранялось ощущение психологической пустоты. На абстиненцию накладывалось похмелье, отчего вдвойне было муторно.Отправился в разрекламированную частную клинику. Там берут большие деньги.Три тысячи долларов. Говорят прямо: «Мы не ориентированы на бедных. Нет денег — продай машину, если она есть». Деньги ушли, но наркомания — это хроническое заболевание. Нас выписывают не с выздоровлением, а с улучшением. Мы переходим в состояние ремиссии, когда болезнь проявляется ослабленно. Любой повод может все разрушить. Например, очень опасна телепередача «Сумерки».Она будто специально создана для разрушения ремиссии. Во всяком случае сбивает с панталыку. Опасность в чем состоит? Чело век уходит из больницы туда же, откуда пришел. Скоро я увидел тех же цыган, от которых получал зелье. Главные фигуры у нас в тюрьму не попадают. Сажают мелких распространителей и самих наркоманов, но корень зла не в них, а глубже. Исполнителей можно заменить.Скоро я сам попался милиции. Нахожусь под следствием и боюсь, что мне могут приписать статью 228 — «за хранение». Сейчас вылечиться нужно во что бы то ни стало. Хорошо, что взяли в эту городскую клинику. Здесь есть шанс, один из лучших и самых правдоподобных. Здесь лучше, чем в других местах снимают ломки. Сейчас у меня реабилитация, и я как-то не понимаю, что за жизнь веду. Существую или нет? И главное, опасаюсь выйти за порог. Нужно акклиматизироваться в самом себе. Удастся ли? Боюсь, что другого шанса уже не будет.Борис, 22 года, бывший студент.— Была у меня компания, которая мало чем интересовалась. Когда появились наркотики, стали колоться. Жизнь пошла как-то живей, интересней. Чтобы не отстать от крутых друзей, я тоже начал. Чем я хуже? Мне было 17 лет. Потом понял: выхода нет, меня скоро не будет, нужно спасаться. Три года пытался лечиться. Главная сложность не в том, чтобы переломаться, а в том, чтобы не начать все снова. Вот что труднее! Семь месяцев не кололся. Жил, как будто не жил. Все казалось серым, ненасыщенным. Сказывалась привычка к взвинченному образу жизни наркомана, когда все время находишься в стрессовом состоянии, в напряжении: достанешь — не достанешь? В кругу этих сумасшедших забот ты реализован, задействован, ты будто живешь и постоянно забываешь, что рано или поздно схватишь СПИД.Беда в чем? Откуда уходим, туда же и возвращаемся. Чтобы спастись, надо обязательно обрезать все старые контакты. Абсолютно. Лучше все и всех поменять. По другой стороне улицы ходить. Если не заменишь кайф другим сильным интересом, снова скатишься. Когда вылечиваешься, то кажется, что от тебя осталась половина. И нужно себя чем-то восполнить. Никому не советую пробовать наркотики. Даже один раз в жизни. Обожжетесь, сгорите.Оба пациента 14-й городскойклинической больницы с готовностью рассказали о своих бедах. Еще бы! То, что они переживают-испытывают, и врагу не пожелаешь. Оба говорят посвоему, но главные их доводы совпадают. Наркомания — социальное зло, и бороться с ней нужно не только в стенах клиник. Особая роль в каждом конкретном случае за ближайшими родственниками, которых наркологи называют «созависимыми».