Чудеса освещения

«Праздничным днем», как писали газеты, оказалось для москвичей 27 декабря 1866 года. В этот день зажглось уличное газовое освещение, так давно ожидаемое горожанами.Важные гости съехались на газовый завод, построенный в Нижнем Сусальном переулке. Произошел обмен приветственными речами, причем городской голова, князь Александр Щербатов, из уважения к хозяевам завода произносил речь по-английски. Потом все отправились в Кремль, чтобы зажечь первый в Москве газовый рожок.Впрочем, сама «газовая история» начинает свой отсчет за пять лет до этого, когда некий купец из Майнца Дитрих и его петербургские соотечественники Сименс и Гальске подали московскому генералгубернатору прошение с предложением «осветить Москву, как лучшие города Европы».Предложение было переправлено в городскую Думу, которая решила устроить конкурс среди газовых предприятий. В нем приняли участие 10 компаний (2 отечественные и 8 иностранных). На основании их проектов был выработан контракт на освещение Москвы газом и общий план освещения города. Были устроены торги, в которых участвовало несколько фирм. Концессию выиграли А. Букье и Н. Гольдсмит, предложившие минимальную стоимость газового рожка – 14 руб. 50 коп. в год. Но дешевка со временем вышла городу боком.29 января 1865 года был заключен контракт, по которому концессионеры обязались в течение трех лет устроить газовый завод, газопроводную сеть, поставить и зажечь 3000 фонарей. Условия были выполнены досрочно, а к концу 1868 года на московских улицах насчитывалось уже 3107 фонарей.Причина такой резвости была прозаической: в случае невыполнения контракта залог в 400 000 рублей отходил городу.Радости от события было много: «Дай Бог только, чтобы вместе с каждым новым рожком, который станет на улицах, проникло побольше света и в самую городскую жизнь (...), чтобы в Москве с каждым новым днем оставалось поменьше темных уголков, которые боятся света!» – писали газеты.Первый газовый рожок зажгли у Архангельского собора, но многих горожан привлекла невиданная доселе иллюминация: у парадного входа в Большой Кремлевский дворец установили большой щит, на котором переливался огнями государственный герб.Украшены газовыми светильниками были здание Думы на Воздвиженке, а также дом Шипова на Лубянке, где открылся магазин газовой компании.Но больше всего москвичей столпилось у Иверских ворот, где демонстрировалось целое панно – изображение святого Георгия Победоносца, поражающего огненным копьем змия, символа тьмы кромешной.Когда улеглись первые восторги, то заметили, что некоторые фонари горели слабо, другие вовсе не зажглись.Предприниматели объяснили, что в первые дни «газовое пламя не может гореть чисто и ярко, как оно будет гореть после очистки газовых труб».На вопрос, а кто же мешал их очистить заранее, ответа не последовало.Газовое освещение в Москве приживалось с трудом. Мешали аппетиты монополиста, не спешившего увеличивать число фонарей, которые обходились им гораздо дороже заявленной при торгах цене.Мешал консерватизм москвичей, которые не торопились броситься в «газовые объятия» и установить в своих домах газовые рожки и «керосиновые конкуренты», распространявшие слухи о ядовитости газа...В 1869 г. Букье и Гольдсмит передали права на концессию другой английской компании; затем газовое хозяйство перешло к Бельгийскому обществу, а с 1888 по 1905 г. принадлежало Генеральному французскому и Континентальному обществу освещения. Впрочем, национальность концессионеров практически не влияла на качество освещения.Постоянные трения газовщиков и города не прекращались. Французское общество также старалось извлечь прибыль, менее всего заботясь о дальнейшей судьбе предприятия. Хотя надо отдать им должное: они заменили простые разрезные горелки в уличных фонарях на ауэровские, дававшие больше света.В последние годы владельцы повысили цены на газ, обязав клиентов приобретать газовые счетчики, причем, кроме оплаты аппаратов, им нужно было вносить залог в размере от 15 до 500 рублей (в зависимости от количества потребляемого газа). Газовое хозяйство в руках концессионеров работало плохо: потери газа были огромны, зимой он попадал в почву и подвалы зданий, становясь причиной «угара» и т. д.В 1895 г. истек срок концессии. В соответствии с договором для московских властей были возможны три варианта развития событий: выкупить газовое хозяйство по добровольному соглашению; прекратить привилегию, не выкупая завода, то есть сохранить его за концессионерами и получить права на создание аналогичного предприятия; оставить все, как было. В этом случае «привилегия» французов продлевалась еще на 10 лет, после чего город получал все предприятие бесплатно.И думцы не устояли перед соблазном. Прошло еще 10 лет, и завод в 1905 году перешел к городу. Протяженность сети к этому времени насчитывала 215 верст, а за последующие 10 лет она увеличилась еще на 85 верст. Число газовых фонарей достигло 8735 единиц. Незначительное количество газа использовалось на стеклодувных предприятиях, в хлебопекарной промышленности и для бытовых нужд. Число частных потребителей на январь 1905 года составило всего 3721. На заводе стояли печи устаревшей конструкции, все оборудование дышало на ладан.К реконструкции приступили лишь в 1909 году, а к 1914 году завод был полностью перестроен. На Мясницкой, а затем и на 1-й Мещанской установили новые, так называемые инвертные фонари (обращенные пламенем вниз), и освещение увеличилось в три раза. Начали применять новую технологию с использованием сжатого, как тогда говорили, «прессованного» газа.А в 1910 году в Москве по примеру Европы и стольного Петербурга начали использовать новое изобретение – газ с повышенным давлением, которое было известно под названием «миллениум». Сила света в новой горелке была равна большой электрической дуговой лампе, но обходилась значительно дешевле.В тот момент многие верили, что такому газовому освещению вполне по силам конкурировать с электричеством.[b]Справка «ВМ»[/b]