Брежнев — в подарок Самаранчу
[b]Эта рубрика — о ваших встречах с известными людьми. Если вам есть что вспомнить, присылайте свои истории в отдел культуры, Наталье СКЛЯРОВОЙ.Или звоните по телефонам: 259-84-13, 259-68-47.[/b]В 1978—1983 гг. я был студентом кафедры романо-германской филологии Московского университета. В те годы у нас на кафедре в гостях часто бывал посол Испании в Москве Хуан Антонио Самаранч, который потом стал председателем Международного Олимпийского комитета. В один из дождливых летних дней “олимпийского” 1980 года нам сказали, что его превосходительство изволит нанести нам прощальный визит в связи с переходом на новую работу.Зная, что Самаранч – страстный собиратель марок, я решил преподнести ему филателистический сувенир. Взял большой конверт и налепил на него советские спортивные марки разных лет. А в центре поместил великолепный почтовый блок с портретом нашего дорогого Леонида Ильича. Оставалось собрать на конверте как можно больше олимпийских штемпелей (я знал, что существует около трех десятков штемпелей). На Пятницкой как раз в те дни открылась контора, где любой желающий мог погасить свои марки и конверты.— Гасить Леонида Ильича?! – в голосе юноши в почтовой форме слышался страх. Самый красивый штемпель – “Торжественное открытие Игр” – едва-едва задел золотую рамку портрета.Но даже этого оказалось достаточно для вселенского скандала.— Кто на портрет поставил?— Такие вещи не штемпелюют!Я удивился. К примеру, на хорошенькое личико королевы Виктории, которая хотела, чтобы ее изображали неизменно юной, штемпель опускался десятки миллиардов раз. И репутации Ее Величества это не повредило! Но…— Не буду я гасить! – заявила одна из “почтовых” девушек.Держу пари, она чувствовала себя по меньшей мере Зоей Космодемьянской, бросающей решительное “Не выдам!” в лицо врагу. Не желая накалять обстановку, я тихо выскользнул на улицу и расхохотался на все Замоскворечье.Но подарок Самаранчу все же был вручен. Сеньор Хуан Антонио взял мой конверт, как следует рассмотрел его, широко улыбнулся и произнес: “О-о, мучас грасиас!”.