Людмила Борзяк: «Я безумный оптимист»
– Мы уже пять лет в прямом эфире…– Нынешняя программа – прямая наследница двух программ начала 90-х: «Парк культуры» и «Прекрасное рядом». Всего в общей сложности в эфире прошло шестьсот выпусков. А под названием «Диалоги о культуре», как ее знают сейчас, передача существует как раз пять лет, хотя мало отличается от того, что было задумано в 1991 году. Я тогда придумала саму идею программы. А спустя несколько лет мне предложили час в прямом эфире.– Конечно, в прямом эфире лучше. Тут можно уловить, как меняется интонация, куда больше возможность импровизации…– Да. Как и «Радио России» – его год рождения 1990-й. Кажется, совсем недавно отметили в Большом театре десятилетие, а уже 15 в следующем году.– Никаких. Всегда было абсолютно свободно. Руководство доверяло мне с первой минуты. Никто никогда не спрашивал, на какую тему будет передача: это было только мое дело. И должна сказать, что и сама счастлива работать здесь. Я не журналист, образование у меня музыкальное. Читала лекции по музыке, пока кто-то из начальства меня не заметил и не сказал, как в «Чапаеве»: пора тебе, дескать, выходить на мировой уровень! И до «Радио России» мне пришлось поработать в Гостелерадио, в редакции информации и пропаганды иновещания. Там была своя специфика. Не дай Бог употребить без комментариев слова типа «казак» или «татарин», потому что для иностранцев один – это не более чем «человек с пикой на коне», а другой – «в мохнатой шапке и с шашкой». 80-е годы – времена сложные, и там я научилась работать как журналист, уважать слушателя, язык, тему. Теперь я лучше десять раз посмотрю в справочниках, прежде чем сказать что-нибудь. Мы не имеем права на ошибку.– Все обычно рождается из воздуха. Вот сейчас поеду в Варшаву на книжную ярмарку, там Россия будет почетным гостем. Там будут многие известные писатели, переводчики, критики. Я буду с ними встречаться, вот и родится передача…В прошлый раз была программа на военную тему – к празднику Победы моя ученица (да, уже есть и ученики!) сделала очень интересный проект о матери Марии – Кузьминой-Караваевой. В студии были и Людмила Касаткина, сыгравшая мать Марию в кино, и постановщик фильма Сергей Колосов. Хотя тут уж, признаюсь вам, была моя редактура. Все-таки у программы уже есть свой стиль, который нельзя нарушать. Должна быть адресная подача…– Я люблю всех слушателей. Наташе, которая делала программу про мать Марию, я так и сказала: ты работаешь для всех – от академиков до домохозяек. Недавно я встречалась с академиком Яниным, говорю ему: мы, журналисты, – простые информаторы, а вы люди ученые, зачем вам это слушать… А он отвечает: ну, вы это бросьте, – я-то вашу передачу знаю! Другой академик после программы о Пришвине прислал новые неизвестные факты из жизни писателя. А есть письма, которые шлют совсем еще дети, слушатели 14 лет, – в них есть мощный заряд духовности. Конечно, есть отклики и раздраженные, просто ругательные. Например, один слушатель возмутился: что это вы все о православии? Я ему объяснила: совсем не обязательно включать радио в субботу именно в 11 часов 10 минут. Ведь у «Радио России» такой огромный эфир! Не хотите – ну и не слушайте. Но я считаю, что мои слушатели – золотой запас России. У нас с ними колоссальная обратная связь.– Пришли очень талантливые молодые люди. И ими занимаются. Например, Сергей Филатов возглавляет Фонд социальных и интеллектуальных инициатив – так вот они «прочесывают» всю Россию в поисках новых писательских имен. А главный редактор толстого журнала «Октябрь» дала мне почитать молодую прозу, да так прямо и сказала: это наш будущий Бунин… Конечно, сейчас мы уже не самая читающая страна в мире. Роль литературы и писателей, традиционно считавшихся в России «инженерами человеческих душ», не на первом месте. Но все-таки несколько лет назад едешь в метро и видишь – у всех в руках глянцевые обложки. А сейчас появляется потребность и в другой, серьезной литературе. Вот бывшее ЦГАЛИ (теперь РГАЛИ) выпускает переписку Ивана Шмелева с Ольгой Александровной Брэдиус-Субботиной. Она была его почитательницей, написала ему письмо, и завязалась переписка, да такая, что сам Шмелев предлагал ей: давайте опубликуем нашу переписку, ведь это эпистолярный роман! И правда, книга сказочная.– Андерсен говорил, что с годами мы становимся похожи на колокольных сторожей. Смотрим сверху, и мир кажется маленьким. И вот я вижу: что-то изменяется, варьируется, переходит в другую форму. России очень тяжело сейчас. Много народу ее покинуло. Но ведь и вернулись многие! У нас сейчас по Островскому: вот пришли новые таланты, и им нужны поклонники. С деньгами. Иногда это получается: какой-нибудь богатый человек говорит – а мне за державу обидно! – и поддерживает фестиваль, библиотеки, школьное образование.– Но ведь чьему-то ребенку нанимают и бонну, чтобы она рассказывала об искусстве, учила языкам. Это уже хорошо. Помните евангельскую притчу о мытаре? Жил мытарь – сборщик налогов. Драл с людей по семь шкур. И однажды, проезжая на телеге, увидел грязного, страшного нищего. Пожалел его и швырнул с телеги каравай хлеба. И за это ему все было прощено. Потому что у каждого есть надежда сделать в жизни что-то хорошее.Культуре сейчас тяжело по материальным соображениям. Но и духовность никуда не ушла, она есть. Недавно в Третьяковке была шикарная выставка – «Сокровища музеев Подмосковья». Разные музеи привезли экспонаты. И у одной провинциальной музейщицы я увидела шрам через все лицо. Я подошла, расспросила ее. Она тихо ответила: теперь живем получше, получаем на триста рублей побольше. А шрам? А это в наш музей привезли хорошее витринное стекло. Мы его добивались много лет. И вдруг при выгрузке стекло поехало. Прямо на эту женщину. «И я понимала, – сказала она, – если упадет – от стекла ничего не останется. И подставила щеку». Для меня эта история – символ выживаемости нашей культуры, того, что культура не рухнет. Эти люди не дадут стеклу разбиться. Я безумный оптимист и верю в светлое будущее. Этого не истребить.