Все мы шпроты под Осирисом
В связи с выходом книги Нормана Лебрехта «Кто убил классическую музыку?» в издательстве «Классика ХХI» вся неделя прошла под знаком этого интригующего вопроса.Шла приколоться на беззаботного Бобби Макферрина, автора песенки «Донт уорри, би хэппи» (т. е., как говаривал Прутков, хочешь быть счастливым – будь им). А попала на реаниматора музыки.Импровизатор – нечто среднее между Имой Сумак и «Свингл сингерз» – завел зал до того, что в конце концов все хором, по оркестровым партиям, спели «Болеро» Равеля. Я лично доблестно исполняла партию барабана, устала очень. Но петь «Болеро» оказалось интереснее, чем слушать (надоело).А директор филармонии Алексей Шалашов, сам всю жизнь игравший в оркестре, с удивлением сознался, что много на слуху интерпретаций Равеля, но впервые так точно найдена интонация. О «Донт уорри» никто и не заикался. Уметь надо! Ведь большинство исполнителей (и не только в классике) озабочены только тем, как не выпасть из круговорота воды в природе, чинно, с видом небожителя, плывя под солнцем жизни в надежной рутине, как в загаженной подмосковной речке. Устроить бы головомойку!Поэтому, когда филармония пригласила журналистов поговорить об итогах и планах, особо никто ничего не ждал. Тот же Алексей Шалашов сказал, что задачей своей видит создание объективной картины исполнительского мира и классического репертуара.Насчет объективной картины не знаю, но за восемь месяцев работы новая команда (еще и худрук в лице композитора Александра Чайковского) заметно изменила настроение в закисшей было организации. В 10 раз увеличены расходы на рекламу (по городу это очень заметно), в два раза поднята оплата исполнителям.Что приятно – филармония не предъявляет претензий к журналистам («Что это вы там написали?!!!»), скорее прислушиваясь к их мнению. Да и кто, скажите, слушает концерты пристальнее их? Здесь понимают, что критики не разрушают среду, но помогают создавать ее, кидая в котел в том числе и провокационные вопросы. Это тоже отличает филармонию от расплодившихся концертно-зрелищных организаций, унижающих журналиста, часто и покупающих его.Те, что возят звезд, – просто атас. Устроить бы им, уродам, раз поименную головомойку. Не писали бы тогда в своих мелованных буклетах «Бернштейн» вместо «Бернстайн», «Невеста на выбор» вместо «Проданной невесты» Сметаны, «Сельская кавалерия» вместо «Сельская честь» (Cavalleria Rusticana) Масканьи.У филармонии, увы, нет пока замаха на Доминго или Хворостовского. Но она проводит в том числе тысячи детских концертов – а откуда иначе взрастет слушатель, который по достоинству оценит нового Доминго? Есть в ее программах и то бесценное, чего нет у кавалерии рыночных хамов-нуворишей, торгующих именами.Так, ожидаемы премьеры Валентина Сильвестрова и Эндрю Л. Уэббера. Ошеломительный абонемент раритетов у Геннадия Рождественского. Денис Мацуев в один вечер собирается сыграть все три фортепианных концерта Петра Чайковского. («Хотел бы я после этого на него посмотреть», – прокомментировал Александр Чайковский.) И еще всего немало затратного (как нетрудно понять). А ведь филармония не торгует билетами по 5 тысяч, как фонд «Музыкальный Олимп» на Макферрина. Более того, богатая система абонементов, ее гордость, дает возможность услышать наших звезд, считай, за копейки.На названии книжки Лебрехта спекульнула «Альтернатива», открывшаяся в центре «Дом», взяв себе в девиз ее хлесткое название. Ведущий фестиваля Дмитрий Ухов даже завел дискуссию. По книге убивают музыку, импресарио, фирмы звукозаписи – все разрастающийся менеджерский слой, паразитирующий на любом талантливом человеке, который, как правило, не способен сам себя продать.Книгу пока не читала. Для этого, к сожалению, понадобится бабушкин чугунный утюг (привычный гнет для квашеной капусты): гонясь за дешевизной, издатели выпустили 600 страниц не в сшитом, а в склеенном виде. Но стоит она все равно – обалдеть! – 400 рублей в мягкой обложке.Хотя полистать – уже интересно. Фон Караян – типичная фигура в механизме музыкального бизнеса – скопил 500 миллионов. Кири Те Канава, которая 10 июня будет петь у нас в Доме музыки, «хорошо пошла» после выступления на свадьбе принца Уэльского в 1981 году, где затмила блеск церемонии ярко-желтым платьем и шляпкой.Один из самых заметных пианистов конца века Иво Погорелич много лет кочегарит имидж крайнего скандалиста. А сколько про Паваротти!..На «Альтернативе» завязался даже спор: возможно ли раскрутить бездарь? «Еще как!» – склонилось большинство, выкрикивая конкретные имена. Один мой знакомый импресарио прямо так и говорит: «Я могу раскрутить даже шпроту!» Сам же концерт – по логике, вызов убивцам музыки – выглядел блекло. Композитор Ираида Юсупова, всегда такая скромная, вышла за рояль вся в какой-то дьявольски торчащей черной коже. Однако ее композиция памяти Луиджи Ноно по законам сохранения энергии оказалась скучной. Кроме кожи автора, самым изобретательным были крюгеровские стальные когти двух певиц, которыми они приводили в звучание воздух.А старания Андрея Дойникова исполнить «4’33» Кейджа (вызывающе недвижное сидение за роялем в тишине – аналог «Черному квадрату» Малевича) были цинично повергнуты в прах стуком каблуков сбегающей красотки, которую пианист вдогонку обозвал «газелью».Нет, где музыку убили, туда я не ходок. Интересно ее рождение. Два вечера слушала сочинения Владимира Мартынова. Дурачусь, кокетничаю с ним, а после исполнения – не смею и подойти. Это не то что музыка – это какие-то вавилонские башни подымаются из небытия.На «Альтернативе» в «Доме» Мартынов с великим ударником Владимиром Тарасовым тонко сотрясал воздух долгим сочинением на тексты египетских пирамид. Оба Володи (Мартынов – за роялем) попеременно читали, например, такое: «Осирис спешит со своим Ка» или «Черного пива одна ваза». Пять первоначальных нот разрастались до мерного, как иероглифы, шествия погребальной толпы или сонма плотно витающих над головой душ. Судья загробного царства Осирис с веками не стал менее значителен.Действительно, мы проходили когда-то на филфаке эти надписи: там не только бытовуха (сколько «издержано для рабов на редьку, лук и чеснок»), но и всякая жуть, с которой один на один оставаться вовсе не хочется. А Тарасова с Мартыновым в иные времена самих увековечили бы в камне, прямо при жизни.В другой вечер фрагментом мартыновской «Илиады» открылся фестиваль «Длинные руки» памяти основателя «Дома» Николая Дмитриева. Это уже на Малой Никитской: концерты пишутся к открытию радио «Культура», которого ждут 1 июля.«Илиада» предназначена для артистов Театра Анатолия Васильева, куда неловко ходить из-за неземной серьезности режиссера, больше похожего на настоятеля катакомбной церкви. Так что использовала удобный случай.Васильевский хор «Алконост», если закрыть глаза, похож на ансамбль Дмитрия Покровского. На открытие фестиваля Мартынов выбрал песнь ХХIII. Тень погибшего Патрокла является к Ахиллесу, просит сжечь тело, что даст надежду на воскресение.Хор поет, декламирует, ритуально, с перекличкой разыгрывает то гласные, то согласные звуки текста, много гробовых пауз посильнее «4’33» Кейджа. Можно назвать это опытом воссоздания архаического фольклора. Ощущение, что приехали гастролеры прямо с Троянской войны.Сегодняшний авангард, пошедший с середины 70-х, – реакция на сталкерский (по выражению Ухова) авангард 50–60-х (Шнитке-Губайдулина-Денисов), где прямое авторство мучительно (и для слушателей тоже) исчерпало себя. Теперь исполнение сочинения требует гораздо большей отдачи. Безмозглый не потянет.К новому авангарду (направление posthumum – послеавторское, послекомпозиторское; оно красиво называет себя OPUS POSTH) принадлежат Георгий Пелецис, Антон Батагов, Алексей Айги, Павел Карманов, ну, и не так много еще героев.Тризна по Патроклу наконец превращается в ликование. Из набора радостных звуков постепенно складывается знакомое слово. Какое? «А-и-у-я-але-аиу-у…» После таких путешествий в одном корабле с великими музыкантами будешь разве смотреть «Евровидение»? И то еще как в Ла Скала сидишь после всех этих муси-пуси, яблоки ела и вся сгорела мысленно, а маленькие часики смеются – джага-джага…