Москва всегда славилась своими нищими

Наш город всегда славился своими нищими. Они толпились на папертях и углах улиц на все вкусы: от настоящих юродивых до типичных пропойц со следами всех мыслимых пороков на лице. Так было во все времена… В начале ХХ века московская полиция неоднократно задерживала на улицах Москвы странного человека. Представительный господин, облаченный в генеральскую форму со знаками различия военно-медицинского ведомства, занимался… сбором подаяния! В 1909-м его «повязали» в одной из московских кондитерских, когда он, назвавшись помощником градоначальника, потребовал контрибуцию в виде печенья и тортов. В полицейском участке, куда его доставили, попрошайка назвался Александром Викторовичем Бланш-де-Ла-Рош, обладателем титула маркиза! Его сочли безобидным помешанным и… отпустили. Однако одним приводом дело не кончилось: в том же году нахального нищего неоднократно арестовывали из-за скандалов в трамваях. «Маркиз» наотрез отказывался платить за проезд, а бдительные кондукторы передавали его в руки полиции. Наконец, после очередного ареста, полиция решила навести справки. И тут оказалось, что он вовсе не помешанный, а самый настоящий маркиз Бланш-де-Ла-Рош! Предки московского нищего владели во Франции землями, замками, были рыцарями… В Константинополе на одной из площадей по сию пору стоит колонна, воздвигнутая крестоносцем Де-Ла-Рош, прямым потомком которого являлся наш московский Александр Викторович. В Россию Ла-Рошей забросила судьба: папаша маркиза, мсье Виктор Бланш-де-Ла-Рош в молодости был романтиком, выступил против государственного переворота, произведенного Луи Наполеоном Бонапартом, и даже сражался в Париже на баррикадах. Но после того как узурпатор стал законным королем Наполеоном III, мье Виктора арестовали, судили, но в каторжанина не превратили. Его всего лишь лишили титула и прав на наследственную собственность. Помыкавшись по просторам родины, экс-маркиз по совету какого-то доброхота эмигрировал в Россию, где сделался преподавателем французского языка. К этому делу у него обнаружился настоящий талант. Поселившись в Москве, де-Ла-Рош обжился в Первопрестольной, женился и почти пятьдесят лет обучал французскому языку отпрысков имеющих возможность заплатить за это москвичей. А его уважаемая супруга слыла в Москве заядлой собачницей и разводила модных в XIX веке болонок. Таким образом, Александр Викторович вырос в весьма добропорядочной семье. Он окончил московскую гимназию, а потом и медицинский факультет знаменитого Московского университета. Его влекла военная карьера, и он стал военным врачом. До генеральского чина, однако, не дослужился – в отставку вышел подполковником. Да еще так случилось, что не сам вышел, а его «настоятельно попросили», ибо потомок французских аристократов оказался весьма подвержен известному русскому недугу, связанному с неумеренным потреблением горячительных напитков. Спившись с круга, отставной подполковник добывал средства на пропой, побираясь в добытой им по случаю генеральской форме, украшенной незаработанными орденами… Ознакомившись с биографией «генерала», его отпустили. А потом и власти к нему привыкли, сажая в кутузку уже не столько за попрошайничество, сколько за ношение «не подобающей званию военной формы». В полиции его каждый раз переодевали в штатское и… отдавали на поруки родственникам. Но потомок крестоносцев оказался человеком упорным: он добился того, что ездил в трамвае «зайцем» – кондукторы махнули на него рукой, и бесплатный проезд стал его «привилегией». А свою неутолимую страсть к вину он удовлетворял, «стреляя» мелочь у прохожих, а также вращаясь «в свете» – маркиз был завсегдатаем московских трактиров низкого пошиба, снося от подгулявших мастеровых и купчиков грубые шуточки «за угощение». В последний раз его арестовали 4 августа 1910 года, когда на Лубянской площади в штатском мундире действительного статского советника, с орденом св. Анны 2-й степени на груди, он просил подаяния у прохожих. Видимо, его опять отпустили на поруки, потому как спустя всего две недели маркиз оказался в известном своими притонами доме Терехова в Красносельском переулке. Там он пьянствовал с «коллегами по профессии», когда ему вдруг стало плохо. Нужно отдать должное обитателям трущоб: маркиза вывели на свежий воздух, взяли извозчика, повезли в больницу, но не довезли – отставной медик умер по дороге в Старо-Екатерининскую больницу… Дотошные московские репортеры, писавшие в разделе городской хроники, сочли необходимым посвятить этой «городской достопримечательности» несколько строк. Вместо некролога. Этот разряд газетных работников в Москве называли «бутербродниками», из-за размера их гонорара, на который можно было купить лишь стопку водки и бутерброд. К тому же многие из них были вполне солидарны с покойным по части пристрастия к крепким напиткам. И свои гонорары, полученные за заметки о покойном «маркизе», они, вне всякого сомнения, пропили. Хотя, возможно, и помянули при этом потомка крестоносцев добрым словом…