Спасибо тебе за всё, мама

КАК ВОДИТСЯ, мы поняли, что мы неблагодарные дочери, только вырастив своих неблагодарных дочерей.И мы решили как-то возместить это невнимание к маме, давно ушедшей из жизни. Мы решили торжественно отпраздновать ее столетний юбилей.Мы организовали богатое застолье, украсили комнату мамиными фотографиями разных лет, начиная с юности, когда мама была необычайно красива, нашли ее записки и стихи.За столом сидели две ее дочери, четыре внучки и правнук и те, кто ее помнил и мог что-то рассказать.Старшие внучки хорошо помнили бабушку: частенько они находили укрытие и защиту под ее теплым крылом от строгих молодых мамаш.И неудивительно, что упреки нам от взрослых дочерей, которые, наверное, знакомы всем стареющим мамам, что-де воспитывали их не так, учили не тому или не учили тому-то, кончались словами: « А вот бабушка Лариса сказала бы… сделала бы…» Так какой же была бабушка Лариса, наша мама?Родилась мама в деревне Добрынино Ставровского уезда Владимирской губернии. В школу пошла уже после революции. Окончила начальную в своей деревне, а в старшие классы ходила несколько верст пешком в село Ставрово. Хотелось учиться дальше, поэтому поехала во Владимир, где ей дали приют жившие там родственники, и поступила в медучилище. По окончании его трудилась во владимирской больнице, наблюдала за работой врачей и решила во что бы то ни стало стать врачом. Отправилась в Москву поступать в медицинский институт и поступила.А надо сказать, что мама была очень красивой, неплохо пела под гитару, всегда была окружена поклонниками. Неудивительно, что вышла замуж она еще в институте (заметим, что ее дочери повторили ее опыт) за врача, такого же энтузиастамедика. Я родилась у мамы на третьем курсе. Пришлось переехать в Москву и бабушке, чтобы сидеть с внучкой и помогать по хозяйству.Одно из моих ярких детских воспоминаний была елка в институте им. Гельмгольца, где мама училась в аспирантуре. Еще помню, что маму отправили вместе с другими врачами в Армению на ликвидацию эпидемии трахомы в одном из районов. Потом мама очень интересно рассказывала об этом крае, об озере Севан, об армянской кухне.Работу над диссертацией прервала война. Папу тут же отправили на фронт в полевой госпиталь, а мама всю войну работала в тыловых госпиталях: в Москве и в других городах, куда кидали нас дороги эвакуации. После госпиталя мама работала в поликлинике, работала много и очень хорошо. Уже после маминой смерти мне о ней с восхищением рассказывала ее постоянная пациентка, говорила, что Лариса Петровна работала артистично. Для нее, известной старой актрисы, слово «артистично» было, видимо, наивысшей оценкой профессиональных качеств работника.Весь двор ходил к моим родителям за медицинской помощью. Получали ее все безотказно, конечно, бесплатно, как тогда было принято у врачей. Мы с сестрой водили к маме подруг, родителей подруг, а потом и своих студентов. Где уж тут подолгу возиться с детьми?! В моем распоряжении был уютный зеленый сокольнический двор, окруженный забором.Где теперь увидишь такой московский двор или хотя бы просто двор, а не «прилегающую территорию». Сестре повезло меньше: уже были очень популярны пионерлагеря, в которых она сидела порой по три смены, скучая по дому. Но у нее была я, я играла с ней, когда она не была в детсаду или в лагере, а иногда сажала ее на багажник велосипеда, и мы отправлялись путешествовать… Спустя годы я с ужасом вспоминала эти детские авантюры и даже в страшном сне не могла бы представить своих детей в подобной ситуации, хотя, конечно, движение транспорта в Москве в те годы было куда менее интенсивным. А может быть, я и не права в своей мелочной материнской опеке? А что же мама? Редкое проведенное с ней время всегда было праздником.Мама откладывала дела, брала иголку, какие-то лоскутки, и вот уже кукла была одета в фантастические одежды, и это была уже не кукла, а принцесса из сказки, а сказка рождалась тут же в процессе шитья. А когда мы оказывались за городом и шли в лес, это тоже было путешествием в сказку. Повсюду мама находила следы пребывания диковинных обитателей леса, сказочных персонажей.Вообще, она была большая театралка: вечерами из театра не вылезала, освоила все галерки, включая галерку Большого. Папа сопровождать маму в Большой категорически отказывался, говоря: «Мама, мне лучше спится дома, чем в опере».Лишенный музыкального слуха, оперу он не воспринимал, но иногда пародировал самые драматические оперные сцены, да так, что все помирали со смеху. У себя на работе мама организовала драмкружок, пригласила актрису для руководства им, сама не играла, но готовила всю бутафорию. Помню, даже я помогала маме разрисовывать декорации.А еще мама писала стихи и посвящала их родным и друзьям. Стихи обычно были лирические, но иногда шутливые и веселые. Не могу не привести нескольких строф из «Гимна офтальмологов».[i]Ни терапевты, ни урологи,В том сожаленья нет у нас,Ведь мы хирурги-офтальмологи.Задача наша – ясность глаз.[/i]Когда подросли дочери и папа ушел из жизни от инфаркта, очень рано ушел (тогда еще не было тех средств, что есть теперь), мама с головой ушла в работу. Ее интересовали вопросы геронтологии в связи с глазными болезнями.У нас сохранилась ее маленькая книжечка-памятка для больных глаукомой. Мама всегда была активным членом Офтальмологического общества. Конечно, когда росли наши дети, мы могли рассчитывать на мамину помощь и всегда ее получали.И еще об одной стороне маминого характера хочется сказать. Вот сейчас очень модно красивое иностранное слово «толерантность», хотя за ним может скрываться просто равнодушие. В мамино время этого слова даже не знали или оно не было в ходу, но мама твердо знала, что к людям надо относиться сердечно, заинтересованно, но никак не равнодушно. Яркий пример – ее отношение к зятьям, которых мы привели в дом. Переступив порог маминого дома, они уже перестали быть чужими, а стали такими же родными, как и все другие родственники. В нашей семье совсем не приживались анекдоты про тещу, такие популярные в других семьях. Потерю мамы зятья восприняли как свое большое личное горе. А на упомянутом юбилее мой муж, молчун по характеру, совсем не мастер говорить речи, сказал такое теплое и проникновенное слово о нашей маме, что слушатели прослезились.Мы с сестрой не получили сколько-нибудь внятных уроков домоводства, мама не научила нас ставить опару и печь пироги, даже обычные щи нас не научила готовить. С этой стороны мы чувствовали свою ущербность какое-то время, когда вышли в «свободное плавание». Меня очень выручала знаменитая тогда Книга о вкусной и здоровой пище, подаренная на свадьбу. А мою сестру поучала мама ее подруги, снабжая ее и советами, и рецептами, как и собственную дочь. Но вся эта наука оказалась не такой уж сложной. Сейчас на мои собственные рецепты вкуснейших салатов можно брать патенты, а торт «наполеон» сестры стал брендом наших семейных застолий.Так какие же уроки мы получили от нашей мамы? Это были не уроки-поучения, это были уроки-примеры. Это был пример честного исполнения своего гражданского и профессионального долга, пример беззаветного служения своей профессии, делу всей своей жизни. На юбилее вспомнили и мамину сердечность, бескорыстную помощь всем, кто за ней обращался. А мне вспоминается открытость маминой души всему прекрасному, особенно высокому искусству.Так что же наш юбилей? Думается, что он прошел не впустую и свои уроки получили и внучки, и правнук.