От трагедии до водевиля

К 90-летию знаменитого актера телеканал «Культура» подготовил показ его лучших театральных работ. В минувшую субботу москвичи увидели знаменитый спектакль «Ханума», где раскрылся его яркий комедийный талант. А, например, в спектакле «Амадеус» Стржельчик в роли Сальери достигал высот подлинной трагедии. Кажется, он вообще мог играть все – от трагедии до водевиля. Но где ему действительно не было равных, так это в ролях героев-любовников. Много лет держал марку самого кассового спектакля Петербурга «Последний пылко влюбленный», где Стржельчик играл современного, сгорающего от страсти донжуана. Его партнершей была непревзойденная Алиса Фрейндлих. Зрители с восторгом принимали и другой дуэт этой знаменитой актерской пары – в спектакле «Старомодная комедия» Арбузова. Однажды они играли эту драму двух уже немолодых людей на гастролях в Германии. В последней картине героиня уезжает и говорит ему: «Ради бога, не провожайте меня». Он просит ее остаться, но она уходит, и тут ему становится плохо, у него появляются слезы на глазах. И вдруг в зрительном зале по-немецки закричала женщина. (Об этом мне рассказывал в одном из последних своих интервью сам Владислав Игнатьевич). Она крикнула: «Не смей уезжать!» Такова сила настоящего искусства. Вот ради таких моментов и живут актеры. Казалось, совсем недавно мы сидели в его гримерке в БДТ, и он рассказывал о том, как в детстве мечтал стать музыкантом, пел в капелле мальчиков. У него был неплохой голос и абсолютный слух, и сам Евгений Мравинский в своей книге писал о том, как он пел Леля в «Снегурочке» Римского-Корсакова. Но этой мечте не суждено было сбыться. Началась эпоха великой чистки. Отец его был поляк, к тому же служащий, а не рабочий. И мальчика выгнали из капеллы. «Такое время было, что только дети рабочих могли учиться. Ну что делать? Я не злой человек, обиды не держу», – говорил актер. Однако любовь к музыке осталась на всю жизнь. «Я симфонист, люблю классическую музыку. У меня чудные записи, еще караяновские, и солисты потрясающие. Люблю поставить пластинку Обуховой или Федора Ивановича, слушаешь и думаешь: «Боже мой! Чудо какое!» Не многие знают о фронтовой страничке его биографии. Владислав Стржельчик начал служить еще до войны, в 40-м году, а вернулся в конце 45-го. Прошел войну артиллеристом. И всегда говорил, что армия – это великая школа. Владислав Стржельчик много снимался, создал немало ярких, колоритных образов в кино: Наполеон в «Войне и мире», генерал Ковалевский в «Адъютанте его превосходительства», князь Нарышкин в «Короне Российской империи», Яичница в «Женитьбе» и многие другие. Но главным делом своей жизни он считал театр. За шестьдесят лет работы в театре Стржельчик переиграл множество ролей. Его имя на театральной афише было лучшей гарантией качества спектакля. Зрители шли в театр «на Стржельчика». Каждый спектакль, говорил он, нужно играть с таким накалом, как будто он последний в вашей жизни. Он двигался от роли к роли, от звания к званию, пока не стал «маршалом» – в театре, в актерской профессии. А в жизни больше всего в людях ценил доброту. «Меня очень волнует то, что сейчас равнодушных много стало, – говорил он. – Вот это самое страшное. Потому что, когда человек даже, может быть, злится, чем-то недоволен, но говорит об этом честно, это терпимо. Но когда человек вообще ни о чем не говорит, когда ему все равно – вот это самое страшное». А еще «Стриж», как его любовно звали в театре, пользовался необыкновенным успехом у представительниц прекрасного пола. На семидесятилетие актера был устроен театральный капустник, и коллеги подарили Стржельчику молодую полураздетую артистку. Подарок, что тут скрывать, необыкновенно понравился юбиляру. «Без женщин жить нельзя на свете, – усмехнулся Владислав Игнатьевич, когда я ему напомнил об этом. – Я люблю женщин. Когда видишь их – жить хочется. Как можно, чтобы тебя не окружал прелестный пол? Они прелестны – и молодые, и пожилые, и старые. Женщины – это великий стимул». Умение быть импозантным, светским, обаятельным привело к тому, что Стржельчика часто назначали на роли сановников. Он играл Наполеона, Николая Первого, Александра Второго. Помнится, я спросил его, кто из монархов ему самому нравится. «Это сложный вопрос, – ответил он. – Я ведь с ними не был знаком. Кстати, последний Николай, погибший такой ужасной смертью, да простит меня Бог, мне совершенно не нравится. Раз он позволил прийти другой власти, раз он отрекся от престола – это не монарх. Власть должна быть сильной. Но когда мы говорим о демократии, надо сначала разъяснить, чтобы люди поняли, что это такое. Мы же учим детей говорить «мама», «папа», учим уважительно относиться к старшим. Это процесс. А мы хотим сразу ввести демократию и свободу. Свобода – это великая вещь, ее завоевывают, еще надо научиться ею пользоваться, свободных людей надо воспитать». Поневоле подумаешь: как актуально звучат эти слова сегодня.