Вкус жизни

Один из парадоксов современной «продвинутой» литературы – ее несовременность. Вполне осязаемыми нитями она тесно связана с прошлым, от которого в силу упомянутой и декларируемой «продвинутости» вроде бы должна отречься. Роман «Лакомство» сверхпопулярной во Франции (и популярной за родными пределами) Мюриель Барбери – одно из лучших тому подтверждений. В нем угадывается и «Парфюмер» Зюскинда, и многотомное наследие любителя печенья Марселя Пруста, и Владимир Набоков, и еще десяток литературных имен разной величины.Судите сами. Самому знаменитому французскому кулинарному критику объявлено эскулапами, что жить ему – считаные дни. А значит, пора итожить то, что прожил. И вот этот знаток вин и блюд, подлинный гений в своей области, пытается напоследок понять, какой волшебный вкус ему хочется ощутить вновь. А для этого надо вспомнить, потому что был он в его жизни, точно был, но вот когда, где, при каких обстоятельствах, а главное – вкус ЧЕГО? Продвижение к ответу – сюжет книги, осложненный мыслями и чаяниями тех, кто находится рядом с умирающим. Финал романа предсказуем: человек умирает – вспомнив и успокоившись.Великий Исаак Ньютон как-то скромно заметил: «Я смотрел дальше, потому что стоял на плечах гигантов» (кажется, так). Про Мюриель Барбери этого не скажешь: ее проза тонка и изящна, даже изысканна, но, опершись на гигантов, смотрела она, похоже, не вперед, а назад.А впрочем, что плохого в прошлом, если смотреть широко открытыми глазами?