Театральные жучки

Юрий Лужков на встрече с деятелями культуры еще в октябре 2002 года заявил о том, что в Москве необходимо пресечь практику спекуляции театральными билетами. По мнению мэра, необходимо было разработать “механизмы, в том числе хозяйственные, чтобы исключить спекуляцию”. Речь тогда даже зашла о введении в столице единой электронной системы продажи театральных билетов, дабы билеты продавались по той цене, которая на них указана. Но до электронной системы мы попрежнему не “доросли”. Зато что касается спекулянтов, то эта сфера коммерческой деятельности процветает и даже приобрела некоторый внешний лоск.Театральный индивидуал-перекупщик – одна из самых старых профессий на московском рынке теневых услуг. Возникла она в начале 60-х годов, в пору хрущевской оттепели. Именно в этот период Москва превратилась в театральную Мекку, где открылись новые театры, появились смелые театральные постановки, культовые режиссеры и актеры.Именно на этой романтической волне возникла вполне рыночная проблема – разрыв между спросом и предложением. По оценкам специалистов, в 70-е годы спрос на некоторые спектакли Театра на Таганке, скажем, превышал предложение в сотню раз.Проблему попытались решить по-советски – через распределительную систему, через партийные и производственные разнарядки, списки, очереди, переклички.В итоге к процессу покупки-продажи билетов была подключена огромная масса посторонних людей, что создало почву для возникновения в Москве мощного “жучкового” бизнеса.А по рассказам старожилов, когда тот или иной московский театр отправлялся на гастроли, впереди труппы обычно ехала группа столичных спекулянтов, специализирующихся на “работе с регионами”.Под жесткий контроль организованных преступных группировок этот бизнес попал только после московской Олимпиады. Криминальный авторитет Леонид Завадский по кличке Ленчик узнал, что во время Олимпиады80 только один торговец театральными билетами в день получал прибыль от 200 до 300 долларов. Не воспользоваться такой кормушкой бандиты не могли, и скоро уже ни один перекупщик не работал без криминальной крыши”. С начала 90-х этот бизнес полностью перешел под контроль таганских бандитов и, по некоторой информации, находится в их ведении и по сей день.Как правило, в качестве торговцев выступают молодые парни или женщины за сорок. Надо отдать им должное, они прекрасно осведомлены о постановках, актерском составе и отзывах критиков о том или ином спектакле. Их заработок в неделю составляет при хорошем раскладе 200–250 долларов. Но те, кого мы видим у театра перед спектаклем, – лишь низшее звено в билетной мафии.Профессионалами считаются люди, работающие в этой сфере не один десяток лет. К слову сказать, президент “АльфаГрупп” Михаил Фридман в свое время тоже приторговывал билетами. Те же спекулянты, которым не удалось переквалифицироваться в олигархов, за это время обзаводились связями. У них появилась своя клиентура – депутаты, бизнесмены, богачи из числа нефтяников, газовиков, золотопромышленников.Профессионал обязательно имеет при себе пачку качественно исполненных визиток примерно следующего образца: “Сергей. Театральные билеты. Номер телефона…” Такие продавцы зарабатывают (с учетом тех комиссионных, которые уходят криминальной “крыше”) 1500–1700 долларов в неделю.Но это в пик сезона.Цех перекупщиков-индивидуалов весьма компактный и замкнутый. Текучки здесь нет. Человеку со стороны сюда не попасть, нужна очень серьезная протекция. Но существует так называемый лист ожидания – всегда найдутся люди, готовые сменить продавца на той или иной точке.На каждой точке (а располагаются они непосредственно рядом с театрами) для продавца установлен “производственный” план. 20% от выручки идет в бандитскую кассу. Естественно, продавцы порой прибегают к хитростям, например, реализуют билеты по более высокой цене, чем требуют “хозяева”. Но те тоже не простаки и нередко устраивают “контрольные закупки”, подсылая к продавцам своих людей более или менее интеллигентного вида. Если обман выплывет наружу, могут последовать “штрафные” санкции.В руках перекупщиков билеты оказываются по простейшей схеме. Как правило, в театре им удается договориться с кем-нибудь из кассиров, который за определенный процент (5–7%) придерживает партию билетов (от 20 до 50) самых разных категорий. С кассиром работают честно. Так, чтобы ему было и выгодно, и безопасно. Деньги за билеты ему отдаются сразу – для отчетности, а уже после реализации платят проценты.По некоторым данным, перекупщикам иногда удается договариваться напрямую с кем-нибудь из театральных администраторов и уже гарантированно получать билеты на ажиотажные постановки. В таком случае процент отчисляется не рядовому кассиру, а человеку из администрации. Но это уже не 5–7, а 10–15%.Ловить спекулянтов за руку – дело утомительное и неблагодарное. К тому же малоперспективное в плане уголовной наказуемости. Продавцов можно привлечь разве что по ст. 158 Административного кодекса за назойливое приставание к прохожим, задержать на три часа и оштрафовать на 50 рублей. Им эти штрафы, при их-то заработках, что с гуся вода. Поэтому этот бизнес процветал, процветает и будет процветать.“А что мы можем поделать? – сетует главный администратор театра “Современник” Александр Синельников. – Я в день спектакля лично звоню в милицию с просьбой вызвать наряды и задержать спекулянтов. Они ведь даже к кассам людей иногда не подпускают, говорят, что билеты давно все проданы, а это не так. Мне приходится самому выходить на улицу и кричать, что билеты имеются в свободной продаже в кассах. Но спекулянтов меньше не становится, многих я уже в лицо узнаю. А милиция приезжает, но не всегда”.Действительно, что может предпринять администрация театра для борьбы с перекупщиками? “А ничего, – говорит директор Театра “Ленком” Марк Варшавер. – Я в этом театре работаю 22 года, и мне постоянно задают один и тот же вопрос: как бороться с перекупщиками? Наверное, всем театральным директорам надо собраться вместе и подумать, что можно сделать. А в компьютерную систему продажи билетов как панацею от спекулянтов я не верю. В таком случае билетов москвичи вообще не увидят, их просто за год вперед перекупщики разберут. Они и сейчас действуют нагло. По 100–200 человек встают в очередь еще ранним утром и скупают билеты. Мы в кассах театра продаем только 10% билетов, остальные распространяются по театральным кассам, раскиданным по всей Москве, и организациям.У нас кассирами работают только проверенные люди с 20-летним стажем. И я просто уверен, что никто из них не сотрудничает с перекупщиками. Если бы я узнал, что в кассах идет торговля налево, то давно уволил бы этих людей”.А вот Большой театр решил выбивать клин клином. Пока билеты сюда были дешевы, в месяц спекулянт зарабатывал до 5 тысяч долларов. Сейчас, по совету западных технологов, театр поднял официальные цены до уровня “черного рынка”. Но это не смогло не сказаться на посещаемости театра.Заместитель директора Театра “Ленком” Сергей Вальтер сказал, что о существовании спекулянтов у стен их театра ему известно. “Мы боремся, как можем. Обращаемся к частным охранным предприятиям. Они их гоняют, по крайней мере из помещения театра”. Связь администрации театра со спекулянтами и взаимную выручку Сергей Вальтер назвал слухами и домыслами. А когда я рассказал ему о методе борьбы Большого театра со спекулянтами, он сказал, что на премьеру Tout paie, или Всё оплачено” они сделали билеты в партер по цене 1200 рублей.Трудно сказать, насколько это удачный способ борьбы с ленкомовскими спекулянтами. Скорее, наоборот, повод “жучкам” задуматься о переходе на другой уровень цен. И ведь народ пойдет.Любовь к искусству ничем не отобьешь. Только обидно, что деньги-то уходят непонятно кому, вместо того, чтобы идти на развитие этого самого искусства.В отделениях милиции, на территории которых располагаются популярные московские театры, по поводу проблемы высказываются следующим образом: “Раз люди покупают билеты у спекулянтов втридорога, значит, это их устраивает. Формально перекупщики совершают экономическое преступление. Но для того чтобы задокументировать факт перепродажи билетов, требуется совершенное законодательство, которое позволило бы привлекать занятых в этом бизнесе к реальной уголовной ответственности. По мере сил мы боремся с этим явлением, но, поверьте, у милиции есть более важные дела”. В последнее время театры пытаются отвадить “жучков” от своих касс и таким способом: начинают работать с крупными фирмами, скупающими партии билетов с небольшой посреднической наценкой и перепродающими их через своих распространителей. В теории механизм неплох. А вот на практике возникают проблемы – администрации театров не в состоянии обязать посредников не перепродавать маленькие партии билетов мелкооптовым перекупщикам. В итоге получается, что, пройдя через цепочку посредников, окончательная цена легально приобретенного зрителем билета сравнивается с той, что предлагают “жучки”. Причем последние, чувствуя рыночную конъюнктуру, попросту чуточку снижают свои расценки, объявляя ошарашенным покупателям, что “у нас дешевле, чем в кассах”.Как утверждают специалисты, пока что ни одному крупному театру ни в одной стране не удалось полностью решить проблему “жучков”. Не помогают ни драконовские административные меры, ни хитроумные компьютерные системы. Скажем, в Нью-Йорке билеты на все модные бродвейские постановки всегда можно купить у перекупщиков, в роли которых традиционно выступают выходцы из негритянских кварталов. Та же ситуация в Италии, Франции, Германии. Даже в Китае, где спекуляция карается очень строго, такой бизнес имеет место.Специалисты считают, что попросту необходимо создать такую систему билетных продаж, когда рынок “жучков” загоняется в безопасные для потребителя рамки (5–10%) и существует там.Какие это могут быть меры? Необходимо прежде всего поднять материальный статус билетного кассира, чтобы человек боялся потерять место. Второй шаг – инвестировать средства в современные системы бронирования и произвести оптимизацию всего процесса продаж. Третий – ввести гибкий механизм ценообразования. И, наконец, обзавестись собственной службой безопасности, которая выясняла бы отношения с наиболее активными перекупщиками.А пока остается только наблюдать замкнутый круг: билетов в театральных кассах нет – они все выкуплены. Иной театр ждет аншлага, но получает полупустой зал. И без того высокие цены на лучшие спектакли перекупщики превращают в недоступные. Тем, кто хочет зрелищ, остается только одно – билеты на галерку, за последней колонной.