Станислав Говорухин: «Если меня начнут хвалить, я перепугаюсь»

Фильм «Сердца четырех» снимался и в Москве, и в Одессе. Когда съемочная группа вернулась из одесской экспедиции и продолжила съемку на «Мосфильме», мне удалось на целых полчаса отвлечь режиссера, чтобы он ответил на мои вопросы. Правда, во время интервью Станислав Сергеевич вдруг стал решать вопрос, с какой прической будет сниматься в следующей сцене актриса Елена Яковлева. Я наблюдала, как знаменитая актриса послушно терпела «колдовство» гримера, который выполнял указания мэтра. Наконец, утвердительный кивок мэтра – и актрису уводят готовиться к сцене. А мы начинаем говорить.– Станислав Сергеевич, о чем будет ваш новый фильм «Сердца четырех»?[/b]– Жанр фильма – мелодрама с элементами комедии. Главная героиня любит джаз, картина построена на нем. Много юмора, шуток. Есть и часто употребляемый прием «кино в кино».– У меня есть один военный сценарий. Очень сложная и серьезная тема, но из-за кризиса запуск этой картины отложен. Думаю, что надолго. Сейчас в кино заметно снизится количество картин.– Это ненормально. Это мало. Количество переходит в качество. Какое это перепроизводство, когда в огромной стране снимается около 100 фильмов в год? Добавьте к этому еще документалистику и анимацию. В Советском Союзе в свое время снималось тоже немного картин. Поэтому рынок еще не насыщен. У зрителя не такой уж большой выбор из отечественных лент.– Что вы думаете о сегодняшнем зрителе?[/b]– Есть две группы зрителей. Одна группа – это молодежь, которая заполнила кинозалы. Книг они не читают, а если что-то попадает в руки, не умеют отличить литературу от макулатуры. Этот зритель ест попкорн, пьет пиво. Конечно, ему неинтересны остроумные диалоги, серьезные сцены. Ему надо, чтобы все на экране мелькало, взрывалось.Вторая группа зрителей – это так называемый советский зритель. Это люди, воспитанные в нормальных семьях, в нормальных школах, а не на криминальной улице. Такой зритель воспитан на хорошей литературе: Жюль Верн, Гюго, Толстой, Гоголь. На хорошем кинематографе. Он смотрел, к счастью, мало американских фильмов или только лучшее американское кино. Это зритель, который ходит в театр.«Офисный планктон» называет такого зрителя «отстой». И режиссеры, которые снимают для такого зрителя, тоже называются «отстоем». Вот Михалков, снимающий умное, социальное кино, снимает для такого зрителя. Но не надо забывать, что есть еще десятки миллионов, которые смотрят кино на видео и по телевидению дома. В кинотеатр они не ходят. У них нет денег, а кому-то просто противно заходить в кинотеатр, пахнущий кухней.– Откуда? Как может вырасти в бандитской стране нормальное поколение? У нас сегодня нет современной детской литературы, нет детского кино. Сейчас кризис, все замерло. Но правительство не может понять самого главного.Что надо спасать не экономику, а культуру, разрушенную этой войной. Экономика ничего не даст, если усилия государства не будут направлены для восстановления прежнего уровня науки, культуры, кинематографа, литературы. Если все это восстановить, создать целую программу по восстановлению, может вырасти новое поколение, воспитанное на правильных идеалах. Но это все будет в исторические сроки. К сожалению, при нашей жизни этого не произойдет.– Должна быть новая культура для детей. Для детей нужно сейчас снимать качественное новое кино, создавать качественно новую литературу.– Я ничего достойного не вижу. Это все низкосортный, простите, попкорн. Малоталантливый, средний уровень. Как-то пару лет назад я снялся в картине режиссера Ивана Попова «Радости и печали маленького лорда» по роману английской писательницы. Все, кто видел этот фильм, были в восторге. В картине рассматриваются духовные искания маленького человека. А этот фильм даже «Культура» проигнорировала, не говоря о других каналах. Картина давняя, очень качественная, и никто ее не видел.– Ваше мнение о работах молодых режиссеров. Например, сборник короткометражек «Короткое замыкание». Как относитесь к такого рода творчеству?[/b]– Пяти молодым режиссерам поручили снять пятиминутную картину. Герой каждой из новелл – дебил. Скучно до зевоты, до боли в скулах.– Какой успех? О чем вы говорите? Эти картины делаются для эстетских фестивалей. На фестивалях в Выборге, Благовещенске, Челябинске, где в залы приходит нормальный зритель, эти картины не удержат зрителя и 10 минут.Это делается в основном для зарубежных фестивалей, для эстетского жюри, которое хочет видеть в русских фильмах одно – Россию, которую они себе представляют. Дикую, невежественную страну, где живут недоразвитые дебилы. И наши молодые режиссеры и продюсеры услужливо снимают им это кино.– Да. И наш фестиваль «Кинотавр» полностью отвернулся от нормального зрителя. Посмотрите, как проходит фестиваль «Московская премьера» – там серьезная читающая публика, и она все решает голосованием. И картины в основном присутствуют светлые, которые несут зрителям надежду.Эти фильмы не востребованы. Наши критики тоже не замечают это кино, сеющее разумное, доброе, вечное. Они замечают «обезьянье» проамериканское кино, которое пытаются снимать наши кинематографисты. Главной приметой у такого «настоящего искусства» должна быть скука. Это мнение наших критиков: чем отвратительнее и тупее персонаж, тем лучше.– Вы плохо знаете мою историю. Картина «Пираты ХХ века» была чемпионом проката. Она побила все кассовые сборы, огромные очереди стояли в кассы за билетами. А критики ее материли еще год после того, как ее сняли с проката. Вспомните успех фильма «Москва слезам не верит» – а для критиков это было не искусство. Все как один ругали фильмы «Ворошиловский стрелок», «Благословите женщину».– Наоборот (). Если начнут хвалить, я малость перепугаюсь. Значит, я сошел с дороги и делаю что-то не то, в угоду критикам. Мои помощники, бывает, разворачивают газету, говорят: «Вот статья о фильме». «Что, – спрашиваю, – ругают?» – «Ругают, Станислав Сергеевич». – «Значит, – говорю, – все нормально».– Почему? Были. Иногда, конечно, и хвалят. Период, когда меня взахлеб ругали, прошел. Картину «Не хлебом единым» не ругали, о фильме «Артистка» вообще никто ничего не писал.– Я большая поклонница вашего фильма «Место встречи изменить нельзя». Расскажите, как работалось с Владимиром Высоцким? Не было конфликтов?[/b]– С талантливым человеком всегда легко работается, но, безусловно, ссорились на тему творчества. На роль Жеглова я его сразу утвердил. У Володи было свое мнение насчет некоторых сцен, я прислушивался. Все время, правда, материл Сашку Абдулова, царство ему небесное. Талантливый, способный актер, но такой был лентяй – не знал текста, не был готов к съемкам. Так что были конфликты, но картине это не мешало. Это только помогло во многом.– Какое продолжение без Высоцкого? Успех невозможно повторить.– Я в этом не участвовал. Я вышел из союза через газету «Известия» в 1993 году. Когда заслуженные кинематографисты устроили в Доме кино настоящий шабаш. Лия Ахеджакова кричала: «Где наша армия? Борис Николаевич, начинайте войну!» Нонна Мордюкова призывала «задавить этих коммуняк танками»! Выкатили орудия, стали стрелять по парламенту. Какой бы ни был парламент, это единая власть. И сейчас мы убеждаемся, что люди, пришедшие к власти, – это большие бандиты и жулики. Я написал статью, что отказываюсь состоять в этом изолгавшемся и продажном Союзе кинематографистов. И сейчас думаю, что влияние союза на отечественное кино постепенно сойдет на нет. И надобность в нем отпадет.