Михаил Давыдов: Самое приятное, когда пациент пожимает тебе руку

, на персональном счету которого тысячи спасенных жизней.С ним беседовала недавно корреспондент «ВМ».[/b]— Лечебные возможности в онкологии неизмеримо выросли. Онкохирургия стала гораздо более агрессивной и, я бы сказал, суперактивной, а контингент больных существенно расширился. Но смертность от рака резко снизилась: в десятки раз! Вот в чем главное достижение. Укрепилась молекулярно-биологическая школа в онкологии.Это очень важно: стало повседневной практикой ведение больного с помощью молекулярно-биологических маркеров — своеобразных детекторов раковых клеток. Врачи научились внедряться в организм человека и без операций. К примеру, если раньше при опухолях протоков печени проводились рискованнейшие и часто безрезультатные хирургические вмешательства, теперь особым инструментом через прокол кожи болезнь убирается просто и эффективно. — Скажу больше: сейчас эти люди пытаются протащить через Думу закон о нетрадиционных методах лечения и истребовать часть бюджетных средств на свою деятельность. Хотя и так выкачивают из несчастных больных колоссальные деньги. Я не раз по телевидению публично заявлял, что за редчайшим исключением это просто шарлатаны. Сколько бы мы ни проверяли «чудесные» методы так называемого парамедицинского лечения, все оказывалось липой. Ни одного вылеченного показать нам они не смогли. А онкологическая наука, повторяю, добилась резкого снижения смертности от рака, продлив на десятки лет жизнь пациентам и повысив ее качество. Причем на лаврах почивать мы не собираемся.— Ничего подобного. Мы единственный и, наверное, последний институт, в котором все граждане России, как и в советское время, используя лишь свое конституционное право, могут получить все виды бесплатной консультативной и лечебной помощи.— Они к нам поступают, разумеется, на коммерческих условиях. Ведь у них свои минздравы, свои бюджетные отчисления на здравоохранение. И все же мы отделяем политику от реальной жизни, стараемся по возможности им помочь. Онкоцентр — большой и чрезвычайно дорогостоящий организм. Во-первых, это стопроцентно «валютная» современная химиотерапия. Отечественных препаратов крайне мало, и львиную долю эффективных лекарств приходится приобретать за валюту. Одна инъекция стоит свыше 1000 долларов, а их на курс требуется несколько… Во-вторых, это лучевая терапия.Линейный ускоритель стоит два миллиона долларов. А в институте их — пять. Это и крупномасштабная онкохирургия со сложнейшими операциями, которую нужно обеспечивать соответствующей реаниматологической службой. Все это стоит гигантских средств. Крутимся как-то!… — Онкоцентр находится в федеральном подчинении. У нас есть квоты по страховой медицине. Но главным образом финансирует нас Министерство здравоохранения России, частично — Академия медицинских наук. Она наше головное учреждение. Однако средств у нее, к сожалению, мало.Первый и основной лозунг всех цивилизованных стран — защита здоровья нации. А уж потом ее безопасность. Нет здоровья у нации — нечего и охранять. Очень важным оказалось в свое время посещение Онкоцентра премьер-министром Виктором Черномырдиным.— Да. Но тогда мы были включены в немецкий кредит. На эти деньги был построен крупнейший в Европе центр лучевой диагностики. Впереди — вторая часть кредита. Мы сможем переоборудовать операционные и дооснастить наши лаборатории. Тем не менее «дыр» много — поддержка покрыла всего лишь треть наших потребностей.Здания онкоцентра с 1979 года ни разу капитально не ремонтировались. Накопилась масса проблем с коммуникациями и инженерными конструкциями. На это нужны солидные финансы, и мы сейчас периодически выходим с письмами в правительство за поддержкой. И, в общем-то, весьма часто видим сочувствие нашим проблемам.— Ничего удивительного: самый дорогой продукт — интеллектуальный. Утечка умов для нашей страны — острейшая проблема. Онкоцентр тоже теряет прекрасных специалистов — теоретиков и экспериментаторов, без которых нет онкологической науки.Стипендия у аспиранта, работающего на острие современной науки, – 425 рублей, зарплата профессора, руководителя лаборатории — около 1500 рублей. Как прикажете на эти деньги жить?! Мы даже заикнуться не смеем, чтобы убедить их остаться на родине. Вот и уходят за рубеж в поисках лучшей доли яркие специалисты. Их рвут с руками, платят сразу 3000 долларов в месяц, окружают комфортом. В благодарность они создают там настоящие шедевры науки и техники. Не здесь, а там.— А зачем Америке с Европой напрягаться? Великолепно подготовленная в престижных вузах — МГУ, МВТУ, Физтехе и других — молодежь сама к ним придет. Вопиющее головотяпство и преступное пренебрежение к отечественному интеллектуальному потенциалу демонстрирует наше государство, разбазаривая колоссальные деньги на обогащение и процветание чужих стран. Государство слишком хорошо содержит чиновников. Они у нас чересчур сытые, довольные и вездесущие. А созидатели, творцы — честь и слава отечественной науки, ее гордость, ее золотой интеллектуальный капитал — в загоне.Мы пытаемся своими силами поднять сотрудникам зарплату, увеличить вдвое стипендию ординаторам и аспирантам, но этого явно недостаточно. Радикально решать проблему должно государство. Это была бы по-настоящему хорошая политическая акция.— Верно. Маркер, так и называется реакция Абелева. Другой наш сотрудник, сын автора вирусо-генетической теории рака академика Л. А. Зильбера, Федор Киселев — крупнейший онковирусолог. Эти люди, патриоты до мозга костей, несмотря на нищенское существование, никуда не уедут. А молодежь хочет жить и работать в цивилизованных условиях, не заботясь о завтрашнем дне и благополучии семьи. Это тоже естественно.— Когда пациент выписывается после сложнейшей операции и, уходя, пожимает тебе руки… — Да, вот именно так все недавно и вышло. Два десятилетия назад я оперировал женщину по поводу тяжелейшей перфорации опухоли пищевода. Сделал ей операцию в экстренном порядке, ночью, и выходил ее. Пролетела бездна времени, я уж и забыл о ней, а она вырастила детей, нанянчилась с внуками и явилась ко мне поздравить с 50-летием.