Мой непарадный Петербург

В ЦЕНТРЕ фотографии имени братьев Люмьер открылась выставка Александра Китаева «Непостижимый Петербург».Петербург–Петергоф – сквозная тема автора. Но не парадный, помпезный, красивый и сказочный город преподносит нам мастер.Это скорее взгляд маргинала из своего окна, на какомнибудь проспекте Косыгина, часу в четвертом утра.Водные артерии города делают его в эти рассветные часы особенно призрачным, кажется, что сам воздух и есть пусть не главный, но тоже один из героев Питера.Но не бойтесь, я пошутила. Никаких дальних заневских проспектов. И охтинских перспектив. Конечно, автор выбирает центр города для своих съемок-наблюдений.А что есть центр Питера? Конечно, Нева. Вот она, его пуповина. Опрокинутая, бушующая, просто кипящая от осенней «беременности» вода. Тяжелое от переполняемой влаги небо. И крохотный шпиль Петропавловки. Сперва выискиваешь его на заднем плане. Видишь позже.А вот, оживший в молоке тумана, огромный и влажный гранитный шар на стрелке Васильевского острова. Кажется, через мгновение он неспешно оставит свой многовековой «пьедестал» и покатится все убыстряя и убыстряя движение собственной округлости к одной из Ростральных колонн, чей силуэт вырисовывается вдалеке.А это что за серия? Убогие крыши Коломны, разухабистые питейные окна-вывески Лиговки и вот оно – устье Садовой как преддверие его величества Невского проспекта! Да, он тоже присутствует у Китаева. Но без всякого фанатизма. Хотя и в предчувствии своей великой даты. За год до 300-летия.Баннеры, баннеры и вновь они же. Топорщатся многочисленными парусами, раздуваемыми морскими ветрами Балтики. Скрипят под ногами у пешеходов временные надземные переходы, грозит вот-вот обрушиться в котлован земля. Странно, но ни одного портрета нет. Хотя вот он. Назову его «Единственная». Почти Тутти из «Трех толстяков». Тот же нежный овал и кудри. А вокруг головы – словно терновый венец – крепеж. Понятно, первая часть работы выполнена. И оставлена железная «разметка» следующим труженикам строительного фронта.Петергоф, Самсон. Но где же фонтанная мощь жемчужных россыпей и цветочная феерия? Разве обыденности и обыкновенности тут место?Ладно, спустимся вместе с автором чуть ниже, к Финскому заливу. Монплезирская терраса – идеальное место для философических размышлений. Тем более в предзимье, когда вода залива еще не схватилась коркой льда, но успела добавить суровой графичности безлистным березам. И охладила разгоряченные тела Амура и Психеи первым снегом.