Приют для медали-сироты
Остальное «состояние» журналиста-военкора, писателя-прозаика и талантливой поэтессы распределилось так: тело предали огню, квартиру передали владельцу ренты (Вика долго и тяжело болела), мебель и прочее барахло вышвырнули на свалку. На следующий день после похорон приехала ко мне сиделка Таня с «маечкой» и потрепанным пакетом из супермаркета: «Нате вам какие-то Викины документы». Развернул «сундук с сокровищами» коллеги по перу, у которой на всей земле не осталось ни родных, ни близких: картонка диплома «За большой вклад в патриотическое воспитание граждан Отечества» (на свалку); диктофон и десяток кассет с уникальными записями бесед с самыми именитыми представителями российской и советской культуры (помойка и это примет); сборник стихов с передовой чеченской бойни и дневник-откровение о пребывании на кавказской гражданской войне (не классик, в мусорную корзину).
Открыл красную изрядно потрепанную коробочку, а там — медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени! Такое не выбросишь — кощунство. А куда пристроить сироту сироты?
Цепочка общественных связей, как-то: родной факультет, родные союзы журналистов, исторические и ведомственные музеи, а также церковь — не сработала. Нет ни квадратного миллиметра для хранения беспризорных наград, с библиотеками и читальными залами давно расстались — все в «цифре». То есть, на Том Свете — в Интернете. Знакомая чиновница четко сказала: «Нигде медаль не возьмут. Сама пыталась пристроить на вечное хранение две именные боевые сабли (!) с драгоценными эфесами — бесполезно. Едва всунула в руки хранителям, которые признались, что сохранность раритетов не гарантируют». В одном музее меня даже припугнули: «А откуда у вас награда?! А есть ли на нее документы?!» Мол, не вор ли я перекупщик. Документы были. Но чужая награда уже чувствовалась обузой (как хорошо, что у меня нет своих и никому не придется с ними испытывать такие мытарства). Шли месяцы, содержимое «маечки» тревожило совесть — ну, действительно, не выбрасывать же все это в мусорку (хотя, кто меня упрекнет?). Решил еще раз побеспокоить Викину сиделку.
Сиделка Таня нашла в своем мобильнике два телефона: друга сына Виктории (который умер раньше матери) и ее подруги детства во Владикавказе. Друг рассказал, что у сына Вики была, вроде бы, пассия, которая, вроде бы, подарила ему сына (уже ниточка!), и дал два их телефона. Позвонил: номера давно сдохли. Южная подруга откликнулась и пообещала пристроить награду и прочее содержание «маечки» в школьный музей. Но предупредила, что теплую встречу раритетам в школе вряд ли окажут: причины неприятия есть.
Друг сына вдруг вспомнил дом, где работала парикмахером его (сына) сожительница. Рванул я туда, нашел дом и салон красоты, но... женщина умерла и никаких сведений о ее родственниках в коллективе не осталось. Правда, еще работает близкая подруга Викиной (теоретически) невестки. Месяц ушел на поиски подруги, и — о радость — она нашла телефон крестного отца Викиного внука. Слава Богу, ниточка жизни не оборвалась.
Восемнадцатилетний парень (кстати, тоже теперь сирота) неподдельно изумился: «У меня есть бабушка? Писатель, журналистка, героиня?!» Есть, дорогой наследник, есть у тебя то, чем ты можешь всегда гордиться: самые драгоценные вещи твоей бабушки, о существовании которой ты даже не подозревал. «Я так рад этой новости!» — признался юноша. У меня же гора свалилась с плеч — сирота-награда нашла свой достойный приют у сироты-родственника. Так вот и встретились, наконец-то, два одиночества. А сколько их еще, беспризорных наград, блуждают по городу или ждут своей участи быть выброшенными на помойку?..