Солнца много не бывает

…Первый раз мы встретились лет восемь назад – я только переехала в новую квартиру. Он и его печальный огромный пес были моими единственными попутчиками на пути к автобусной остановке в семь утра. Мы всегда двигались друг другу навстречу ­– я бежала, они степенно шли. Даже начали кивать друг другу приветственно. Когда однажды я вышла на 20 минут раньше, то выяснила, что они выходят провожать свою женщину. Так же спокойно и размеренно доходят до остановки, дожидаются троллейбуса – и расстаются. А в пять вечера встречаются вновь. Они – попугайчики–неразлучники, только очень строгие к себе, сдержанные и неэмоциональные.

«Она любит желтые цветы», –  отметила я про себя однажды. Сосед с собакой несли домой яркий букет. Потом я встречала их с такими же цветами бессчетное количество раз. Тюльпаны, розы – но чаще всего хризантемы.

Пока однажды – год назад – дорожку к их подъезду не устлали еловыми ветками. Такая старая, возможно, даже деревенская, традиция. У двери – он. Вчера еще мужчина, сегодня – старик. И как в калейдоскопе – похороны соседки по подъезду в пятиэтажке, мне лет пять. «Не вздумай наступать на ветки», – тихий бабушкин шепот.

Даже сказать ничего нельзя – мы не знакомы.

Свой моцион сосед с собакой не поменяли – ходили до остановки и обратно, только на мой кивок уже отвечали не всегда. Все в мыслях. Потом исчезла собака. Теория парных случаев, ходить на остановку стало невыносимо грустно, я даже изменила маршрут.

А вот вчера вдруг он появился снова – один с букетом желтых хризантем. По маршруту с конечной остановкой в самом грустном из возможных мест. Мне, по несчастью, тоже знакомом.

«Выходите направо, хотя я тоже всегда здесь путаюсь, Митино же новая станция».

Он улыбнулся печально: «Как думаете, не важно, что веточек в букете 5? Я купил готовый, выкинуть один цветок как–то рука не поднимается, а подарить его мне неудобно».

Теребит в задумчивости темно–зеленый лист хризантемы. Вот что за память у меня дурацкая – я могу забыть имена, могу забыть лица, но всегда и навсегда запоминаю именно запахи. Странные, яркие. Хризантемы пахнут детством.

«Самый лучший цвет для серой мартовской погоды», – пытаюсь поддержать беседу.

«Моя его очень любит. Любила. Даже шторы в кухне желтые, – он щурится, опускает глаза вниз, я отвожу взгляд. – Такой вот цвет. Был радости, а теперь – грусти».

Перед «Митино» – громкий и длинный перегон, неловкая пауза теряется в стуке колес. Пора на выход.

«Знаете, – говорю, – несите букет целиком. Желтый ведь – еще и солнечный цвет. А солнца много не бывает».