У нас свой путь. Даже в толерантности
Москва вошла в тройку самых толерантных российских городов. Эксперты провели опрос жителей двадцати городов, столицу обогнали только Петербург и Новосибирск. Такой высокий показатель имеет массу исторических и духовных предпосылок. Сегодня термин «толерантность» ассоциируется с Западом и Европой и считается хорошим тоном, но в случае с многовековой Москвой логичнее заменять его синонимом «терпение».
Столица всегда была плавильным котлом и кузницей талантов: в мегаполис съезжаются люди со всей страны со своими ценностями, верой и взглядами на жизнь, в результате чего происходит синергия, а не болезненное отвоевавание своего права под общим трендом толерантности, как это происходит в других странах. Мы давно интегрировали те идеи, которые Запад для себя сформулировал не так давно и только учится с ними жить.
США, где активно пропагандируется толерантность, к нынешней терпимости шли с боем: негры бились за свое право учиться в вузах, ездить вместе с белыми в одном автобусе и работать на одних должностях. Ни о какой интеграции в США еще сто лет назад речи не шло, тогда как у нас Казань и Астрахань в составе России почти 500 лет. Многие ошибки и грабли мы уже прошли, учась жить друг с другом в одной стране. В средние века у нас не было гражданских войн из-за моноэтнических и монорелигиозных соображений, как в Европе (вспомните Варфоломеевскую ночь), чьи представители неофициальных религиозных течений предпочитали уезжать на новые земли в поисках лучшей жизни.
В многонациональной России сегодня — десятки религий и сотни национальностей со своей историей и ценностями, и это сложившаяся история, в которую терпение вшито судьбами миллионов россиян и навеки запечатлено в российской литературе.
«Все восемьдесят миллионов населения России представляют собою такое духовное единение, какого, конечно, в Европе нет нигде и не может быть», — отмечал Федор Достоевский в своей знаменитой Пушкинской речи. По его словам, сила духа сохранялась в людях «после нашествия Батыева или после погрома Смутного времени, когда единственно всеединящим духом народным была спасена Россия». О терпении и милосердии как о любви к ближнему говорили Александр Пушкин, Лев Толстой, Антон Чехов; благодаря им наши родители и дети воспитываются с пониманием того, что толерантность не отвергает нравственных и общественных ценностей, не отрицает морали, религии. Она не борется с ними, потому что веками интегрировалась в общество и сознание россиян, самые активные из которых сегодня — в Москве.
Нам не нужно седлать волну трендов из Европы, чтобы гибче показать и погромче заявить о своей толерантности, выложив видео с подтверждением в соцсетях. Недавно ехала поздно вечером в метро: конец недели, все устали, и тут заходит парень восточной внешности. Улыбается, не буянит, но чувствуется, пятницу отметил хорошо. Сползает по двери и засыпает. Два парня, стоящие рядом, поднимают его за пару секунд до открытия дверей: сначала упал бы, ушибся, а потом зажало дверями, но обошлось. Кому из нас придет в голову хвастаться тем, что он помог человеку в метро? Никому. Помочь ближнему, закрыв глаза на какие-то его огрехи, — это часть нашей жизни, этим и сильны.
ДРУГОЕ МНЕНИЕ
Оксана Крученко: Неужели в толерантной Москве можно все
Колонка обозревателя «ВМ» Оксаны Крученко
Кстати, сверхтолерантная Европа, по словам дипломата и члена Совфеда РФ Алексея Пушкова, в этом смысле далеко зашла. Здесь предпочитают деликатно не говорить во всеуслышание о том, что «из ряда вон». Например, о тех же «цветных пристрастиях нежных пастельных тонов» в газетах не пишут. Явление есть, приверженцев пруд пруди, а говорить во всеуслышание — проявлять нетерпимость. У нас до этого пока не дошло. Мы «про это» пока не пишем потому, что не хотим, а не потому, что нельзя (далее...)