Пора остановить проводников

И все эти вечные крики, которые я слышу с самого детства, то есть уже многие десятки лет — «Граждане, сдаем белье!» — они, оказывается, незаконны. Оказывается, целые поколения россиян обманывались целыми поколениями проводников! Кто оплатит этот труд поколений, приватизированный вагонной обслугой? Сейчас негры в США требуют от правительства компенсаций за рабство своих предков. Не пора ли поднять головы и нашим угнетенным и обманутым? За униженных отцов и матерей наших не полагается ли каждому уцелевшему россиянину от РЖД один бесплатный билет до Владивостока?

В СССР сфера обслуживания... как бы это помягче сказать... никогда не отличалась особой приветливостью. Я никогда не забуду эти хмурые, словно топором рубленные лица советских продавщиц. Где они только брали таких? Или это было профессиональным требованием эпохи социализма — грубо обтесанное лицо с сучками бородавок? Робко попросит, бывалоча, советский интеллигент с портфелем дать ему помидоры без гнили, а ему из этого лица с бородавкой несется гневное, наполненное ощущением внутренней социальной справедливости:

— А кому я их потом продам?! Бери что дают!

У яростно размахивавших тряпками уборщиц, которым посетители мешали, поскольку натаскивали грязь с улицы, было в ходу выражение:

— Ходют тут всякие!

И еще бытовала одна фраза, присущая всей советской службе быта:

— У нищих слуг нет!

А что вы хотели, если все трудящиеся равны? Революция отменила эксплуатацию человека человеком. «У нас господ нет!» — под знаком этой фразы в России прошел весь ХХ век. Лебезить перед клиентом на одной шестой части суши считалось ниже человеческого достоинства. Помню, на излете власти рабочих и крестьян продавщиц учили улыбаться клиенту, и самым частым недоуменным вопросом от них было: «А почему я должна перед всеми унижаться?» Они вообще не понимали, чего от них хотят: зачем их заставляют улыбаться, если им не смешно?

Официантов уничижительно называли халдеями. При этом профессии продавца, официанта, таксиста, автослесаря, проводника, мясника хоть и не пользовались авторитетом (это называлось тогда «непрестижные профессии»), но зато были денежными в силу имманентной дефицитности всего. Непрестижно унижаться в обслуге можно только за чаевые и дефицит! Второй компенсацией за унижение было хамство, выливавшееся на прочих трудящихся.

И вот мир перевернулся, а времена и нравы изменились: служба сервиса по-прежнему так и осталась непрестижной сферой деятельности, только теперь она стала еще и малооплачиваемой. Иными словами, все эти рубщики мяса и продавцы театральных билетов заняли на социальной лестнице то положение, которое занимают во всем мире, — неподалеку от дна. Это раньше знаменитые артисты старались подружиться с мясником. А сейчас-то зачем?

Так вот: дольше всего почему-то продержались проводники и проводницы, которые, словно динозавры, еще два десятилетия издавали рев из прошлого: «Граждане, сдавайте белье!» И по какой-то необъяснимой причине граждане свободной России покорно тянулись к командиру плацкартного пространства с белыми тюками. Пока наконец одной из пассажирок не пришло в голову спросить: «А какого, собственно, черта?!» Вот тут и выяснилось, что проводники не только должны сами собирать белье, но и застилать его, а не просто выдавать на руки путешествующим бедолагам.

Так пал последний плацкартный бастион равноправия трудящихся. Последняя ранка социализма, чудом сохранившаяся на российском теле, затянулась. Поздравляю! Мы снова не равны. Мы перестали быть товарищами и стали снова господами. У нас опять есть слуги, пусть и временные. И, быть может, даже скоро люди в России научатся улыбаться друг другу на улицах, как во всем мире, где никогда не строили никаких социализмов и каждый знал свое место. И свои функции на этом месте.