Соленья, которые мы потеряли?
На сегодня таких насчитали 33 процента. Что, если честно, вызывает некоторое удивление, ведь всего два года назад в любви к домашнему консервированию признавались 57 процентов. А четыре года назад — 95 процентов сельских жителей и чуть меньше половины горожан. Правда, признавались они совсем другим социологическим службам. То есть, скорее всего, налицо обычные нестыковки опросных методик. Тем более, что если вчитаться в формулировки «Ромира», выяснится, что вопрос о заготовках задавали тем, кто заявил о наличии своего огорода или приусадебного участка. И уже 86 из 100 таких счастливых землевладельцев сообщили, что таки да — крутят, варят, солят, сушат… Ну, а упомянутая выше вопиющая треть получилась в ходе механического пересчета на все население страны. Что, если честно, тоже вызывает вопросы — достаточно пройтись в выходные по московским продуктовым ярмаркам и рынкам: сезонные овощи и фрукты народ берет явно не в обеденных количествах… Понятно, что не все покупатели скупают огурцы сумками, ну так и выходные эти не единственные за «консервный сезон»…
В общем, не верится как-то, хоть тресни. Даже у москвичей, с их сумасшедшими ритмами и повальным трудоголизмом находится время на закрутки. По осени на дачах в какой дом ни зайдешь — стоят, стоят в горделивом кухонном строю набитые летними дарами склянки. Пусть и лето оказалось кривеньким, и дожди поливали нещадно, а повырастало все-таки что-то, проклюнулось сквозь метеорологический беспредел…
И дело, конечно, вовсе не в том самом «черном дне», не на него мы оглядываемся, когда уперто крутим эти банки. И не в тотальном дефиците всего и вся — слава богу, канули, сгинули в прошлое жуткого вида «Овощные» с их склизкой картошкой и мягкими квелыми соленьями в застоявшихся бочках. И не в дороговизне магазинных закруток дело — в пересчете на человеко-дни да бензино-часы цена домашних консервов выходит ненамного меньше.
Дело, мне кажется, в памяти. Мы не столько запасаем экологически чистую огородину, сколько пытаемся законсервировать воспоминания о самой лучшей и такой короткой поре: о звонкой детской вольнице и нескончаемо длинных, полных солнца днях (ведь было же солнце, было!), о коротких ночах с пронзительными звездами над головой, о сошедших вдруг с ума соловьях и неспешных утренних вылазках в ближайший лесок — по грибы. Мы запечатываем лето в стекло и ставим его на полку, чтобы потом, в непроглядно-серую московскую зиму выпустить однажды на волю и напитаться… не витаминами даже — надеждой. На то, что все это когда-нибудь опять произойдет.