Обыкновенный гений Феллини
Память предательски уносит в далекий октябрь 1993 года. Рим никогда не замирает — ни днем, ни ночью. Но в тот день, когда прекратило биться сердце Федерико, Вечный город перестал дышать. Трое суток в пригороде, в легендарном пятом павильоне студии «Чинечитта», где снимал Федерико, бесконечный людской поток прощался с гением. А затем многотысячная толпа провожала его траурный кортеж. И на всем четырехсоткилометровом пути до маленького Римини стояли аплодирующие и плачущие люди.
Феллини воспел Римини в своем «Амаркорде», в этом городе он родился, здесь же похоронен. Но даже те, кто в деталях знают его биографию, вряд ли смогут ответить, как рождалось его кино. Жизнь гения так причудлива! Он и сам, словно догадываясь об этом, говорил, что ему надо было стать режиссером. Хотя бы для того, чтобы не прослыть сумасшедшим в глазах коллег.
Кадры хроники... Вот он, парнишка, учится в монастырской школе в Фао, чертя рожицы на полях тетрадок, приводя в бешенство строгих учителей. Вот в нелепой шляпе появляется во Флоренции, мечтая стать журналистом. Вот угловатый, с альбомом карикатур, врывается к главному редактору юмористического издания «Марк Аврелий». Друзья за худобу прозвали его Ганди. Сутками Ганди строчит тексты — для радио, для варьете, для рекламы. Семьсот произведений — они появились на свет до того, как он написал первый сценарий к фильму «Рим, открытый город», в мгновение сделавший его знаменитым.
Изучая биографию Феллини, будто летишь на «русских горках». Вежливая холодность зрителей, не принявших «Огни варьете», сменяется громким триумфом «Маменькиных сынков». «Оскар» и десятки других наград за «Дорогу», и тут же рядом — мрачные воспоминания самого Федерико об этой ленте, как о «Чернобыле собственной души». А как дивны его «Ночи Кабирии» с Джульеттой Мазиной! Как великолепна «Сладкая жизнь» с Марчелло Мастроянни! А автобиографичный «Восемь с половиной»?! Даже названия картин изысканны, словно блюда от виртуозного шеф-повара. Он снимал — как видел, чувствовал — как снимал. И, кажется, знал что-то особое о временах, когда Вечный город был молод. Неслучайно ведь и «Амаркорд» звучит как аккорд звуков, воспоминаний. Феллини вспоминал с нежностью — это, видимо, и есть ключик к пониманию его картин. Говоря о прошлом, он напоминал себе самолет, который взлетел, а сесть уже было негде. Великое Творчество, не знающее покоя, завораживающее прозрениями, формой, атмосферой...
Но как же он это делал! Вот она — загадка мироздания.