Владимир Путин — президент традиции
Тогда многим казалось, что он не лидер масштаба России, но фигура временная, нужная, чтобы элиты смогли окончательно договориться.
Это ошибочное представление дорого обошлось тем, кто Путина недооценил. Политические просчеты вообще одни из самых опасных, и лучший пример тому — даже не нынешний президент России, а Уинстон Черчилль, политик, к которому в Великобритании слишком долго относились едва ли не в шутку.
Где были те шутники в 1945-м, лучше не вспоминать. Где был Черчилль — вспомнить легко.
У Путина много общего не только с Черчиллем, но и — об этом много написано — с Шарлем де Голлем, а также с Петром Столыпиным, одним из самых успешных российских премьеров.
Всех этих политиков определяет одно общее свойство — умение быть традиционалистами. Профаны полагают, что традиция — это капуста в бороде и лапти, что-то посконное, кондовое, сермяжное.
Это не так. Политически традиционализм — это идеология, которая подразумевает, что любые изменения должны происходить исходя из логики развития страны. Логика, стоит заметить, всегда отягощена историческим опытом. В Британии есть парламент, во Франции есть парламент, но эти законодательные органы отличаются друг от друга в той же степени, в какой не совпадают исторические пути двух стран.
Парламент есть и в России, у которой не было своего Кромвеля и своего Робеспьера, зато были задолго до возможности выбирать депутатов купцы-старообрядцы (явление, которое невозможно представить в той же Франции).
Задача президента, как видел и видит ее Путин, — наполнить западные институты российским содержанием. Эту задачу он и воплощал.
Традиционализм президента — это не отказ от прогресса, но и не слепое следование ему, а попытка поставить перемены на службу стране.
Что такое 20 лет Путина? Это в первую очередь отказ от шараханий. Российские элиты периодически сваливались (и вместе с ними сваливалась и часть граждан) в самые крайние идеи. То бросимся рынок отменять, то, наоборот, давайте уберем государство из экономики. То звучали предложения вернуть СССР, то объявить монархию. Вчера элиты мечтали о регионализме, завтра будут петь песни о централизации.
Каждый бьется за свои интересы — это понятно.
Путин бился за институты. Если в России рынок, значит, нельзя сдавать его даже в кризис, когда вопли о возвращении плановой экономики звучат из каждого утюга. Если мы признаем страну президентской республикой, то именно президент (а не парламент или правительство) остается последней инстанцией принятия всех ключевых решений. Но президент. Не царь, не монарх. В республике власть первого лица имеет понятные и прописанные ограничения.
Так что все эти 20 лет Путина чаще всего критиковали... за умеренность.
Но именно это его традиционалистское качество позволило стране подойти к 2020 году во всеоружии. В мире закрыто почти все, что можно закрыть, планета на карантине, паника нарастает. В России все более или менее спокойно. Да, трудности. Да, переживем.
Традиция у нас такая — трудности преодолевать и двигаться дальше.