Как мы будем жить после кризиса
Паника на финансовых рынках началась еще в январе, когда биржевики поняли, что вирус заставит всех закрыться дома и не тратить деньги. Тогда же стало ясно, что спрос на нефть будет снижаться. Мы наблюдали, как обваливались азиатские рынки на фоне рекордного роста рынков стран Запада. В свою очередь российский рынок начал падение еще до того, как вирус поразил Европу и Америку, поскольку нефть дешевела и из-за аномально теплой зимы. Наконец, в марте мы увидели исторические минимумы.
Российская экономика сильно зависит от состояния финансовых рынков и цен на сырье. Например, снижение темпов роста развивающихся экономик вызывает отток капитала в страны Запада, то есть растет спрос на их валюты и активы. Например, на доллар. Как следствие — рост курса доллара по отношению к валютам «второго мира». В итоге страдают все. Эта зависимость наряду с ценами на сырье влияет и на Россию.
Ныне мы фиксируем рекордное падение мировой экономики со времен Великой депрессии. Она будет выходить из кризиса, по всей вероятности, дольше, чем после 2008 года. По оценкам МВФ, если пандемия отступит во второй половине текущего года, то полное восстановление можно ожидать лишь в 2022 году. Сегодня сокращение ВВП развитых стран оценивается в минус 6 процентов, в Китае будет рост на 1 процент, а Россия потеряет 5,5 процента. В следующем году большинство стран отыграют лишь часть потерь.
Отмена ограничений после карантина, как мы видим на примере азиатских стран, не происходит одномоментно. В Австрии на первых порах открылись лишь торговые центры и парикмахерские. В США власти тоже действуют постепенно. Это не дает экономике быстро выйти на докризисный уровень. Однако с возвращением розницы безработица начнет сокращаться. Даже небольшое увеличение реальных доходов населения будет означать рост потребления. Если эту тенденцию удастся сохранить мерами господдержки, то планирование инвестиций даст дополнительную возможность для восстановления экономики.
То же происходит и на уровне международных отношений. Так, крупнейшими производителями углеводородов было заключено соглашение о сокращении добычи нефти. Однако предложение по-прежнему вдвое превышает спрос, поэтому цены будут оставаться низкими в течение апреля. Нынешняя цена явно ниже уровня, рентабельного для сланцевой нефти: ее добыча в США упадет естественным образом на 0,6–2 миллиона баррелей в сутки до конца года. При этом ограничение добычи нефти будет поэтапно снижаться по мере выхода мировой экономики из кризиса.
Спрос на российские товары преподнесет сюрпризы. Уже сейчас цены на сельхозпродукцию растут из-за закрытия границ. Например, стоимость пшеницы увеличилась в апреле на 20 процентов (по сравнению с апрелем прошлого года). Хотя зерно не компенсирует падение в других отраслях в полном объеме.
Если не будет новых потрясений, то поэтапное окончание карантина позволит обеспечить сбалансированный выход из мирового кризиса, и только к 2022 году все отрасли мировой экономики восстановятся. Но стоит ли ожидать того же уровня жизни, что был до пандемии? Скорее всего, нет. Количественное смягчение, которым страны Запада пытаются откупиться от вируса, создает достаточную подушку для финансистов. Но напечатанные резервные валюты рано или поздно утекут в развивающиеся страны. А значит, рискованные активы снова станут одним из последних источников дохода. И мы опять увидим выравнивание потребительской активности в России, где курс рубля придет в равновесие с покупательной способностью зарплат россиян. То есть, несмотря на доллар, мы сможем потреблять те же товары и услуги, к которым успели привыкнуть до кризиса.
Такой сценарий возможен при одном условии: если излишняя ликвидность, напечатанная на Западе за время пандемии, не нанесет мировой экономике новый удар.